Чужак
Шрифт:
— Но какова наша роль? — Осторожно, шепнул мой внутренний голос. Здесь что-то затевается. Кое-кто начинает строить какие-то планы.
— Нам нужны люди, — заливался Феникс. — Мы хотим, чтобы те, кто выжил, приходили в бункеры.
— Зачем?
— Мы обеспечим вас всем необходимым: продуктами, одеждой, — всем. Вы, Микаэла и Грег, вы, начнете с того, что приведете свою группу. Пусть ваши товарищи отдохнут, наберутся сил, а потом мы поможем взяться за организацию нового общества. Безопасного общества. Вы также
— Подождите, Феникс. — Микаэла поднялась с кресла. — Вам ведь известно, что шершни бродят повсюду. Соотношение сил тысяча к одному не в нашу пользу. Мы уже пытались обосноваться на одном месте, но вынуждены были уйти.
— Мы вам поможем. — Феникс остановился. Пламенная речь, похоже, отняла у него немало сил. Из динамиков доносилось прерывистое, надсадное дыхание. — Мы бросим на них воинские части. У нас есть бронемашины, боевые вертолеты. Они обладают огромной огневой мощью, уж можете мне поверить, и мы используем ее, чтобы очистить нашу страну, сделать ее безопасной для нашего народа.
Я покачал головой.
— Вы намерены очистить города от шершней. Но что потом? Возводить неприятупыне стены вокруг Чикаго или Атланты?
— Понимаю, вы многое пережили, многое видели и настроены несколько скептически, но в Америке уже есть территории, в основном свободные от инфицированных или, как вы их называете, шершней.
— Надеюсь, вы извините меня за этот скептицизм, — сказал я. — Вообще-то мне, как и всем, хочется, чтобы такая работа началась как можно быстрее, но задача очень трудная.
— Да, — подержала меня Микаэла. — Там же все разрушено. Считайте, вам повезло, если удастся найти хотя бы один целый, не разрушенный или не сгоревший дом.
— Мы построим новые дома. Отремонтируем те, которые не слишком сильно пострадали.
— Вы хотите, чтобы мы вам поверили?
— Да, — сердито добавила Микаэла. — Где вы все были, когда страну рвали на части, когда людей убивали тысячами? Прятались в бункерах, смотрели по телевизору «Друзей» или разогревали гамбургеры в микроволновках.
— Микаэла. — Голос Феникса прямо-таки сочился искренностью. — Микаэла, нас застигли врасплох. Потребовались месяцы, чтобы перегруппироваться и перестроиться. Наши вооруженные силы понесли тяжелые потери. Да и не могли мы бомбить свои же города, верно?
— Ладно. — Она кивнула, но так и осталась стоять. — Расскажите, что вы собираетесь делать, как станете помогать таким, как мы.
— Рассказывать нет необходимости. Я все покажу. Пожалуйста, смотрите на экран.
37
Скрывавшийся где-то в глубине бункера Феникс нажал нужную кнопку, и картинка на большом настенном телеэкране сменилась. Только что я смотрел какую-то комедию, названия которой даже не знал, и вот уже законсервированный смех пропал, а перед нами возникла пустыня с пыльной дорогой и сотнями низкорослых, чахлых деревьев. С безоблачного неба светило низкое, утреннее солнце.
38
Когда я включил
— Им не понравится, если мы начнем совать нос не в свое дело.
— Неужели ты действительно считаешь, что нас выбросят из бункера? Отдадут на растерзание шершням?
— Не хотелось бы рисковать.
— Никто ничего не узнает. Ночью здесь все спят.
— Ладно. Только дай мне минутку, чтобы одеться.
Я вышел из спальни в коридор. Время подходило к двум ночи. Ожидание затянулось, но зато я не сомневался, что команда бункера в главном корпусе уже спит, а запертые комнаты в пристройке не подключены к сигнализации. Конечно, никакой убедительной причины для того, чтобы нарушать запрет и злоупотреблять гостеприимством, шныряя по секретному объекту, у меня не было. Но что-то казалось мне подозрительным, что-то не вписывалось в предлагаемую Фениксом версию. Я помнил, как он (инстинкт подсказывал, что Феникс ОН, а не ОНА) подверг нас унизительной процедуре дезинфекции, а сам, наверное, пускал слюни, пялясь на Микаэлу. И еще мы знали, что он шпионил за нами, подслушивал все наши разговоры.
— Номера у тебя? — спросила Микаэла, выходя в коридор. Она надела зеленые брюки и джемпер.
— Здесь. — Я дотронулся до кармана.
— Если сработает сигнализация и завоет сирена, мы с тобой окажемся по уши в дерьме. Понимаешь?
— Не беспокойся.
— Военные не любят, когда люди не подчиняются приказам.
— Феникс не говорил, что он военный.
— Но наверняка подчиняется военным.
— Скажу, что я лунатик.
— Отличная мысль. А коды тебе просто приснились, да?
— За этими дверьми, возможно, ничего такого нет.
— Тогда зачем рисковать своей шкурой? Хочется заглянуть в комнату, где держат ведра и швабры?
— Феникс не все нам говорит. То есть, многое недоговаривает.
— А почему ты думаешь, что он не слышит нас сейчас? В стенах могут быть «жучки», разве нет?
— Могут, — согласился я. — Но надо же ему когда-то спать.
Она вздохнула.
— Ладно, давай покончим с этим.
Мы прошли по коридору мимо лестницы, которая вела к гостиной, миновали двойную дверь и оказались во втором коридоре или, точнее, в мрачном бетонном переходе с запертыми комнатами. Там было прохладно, неуютно и как-то мрачно. Микаэла повела плечами и потерла руки, покрывшиеся «гусиной» кожей.
— Нет, Грег, с какой стороны ни посмотри, мне это не нравится. — Она опять поежилась. — Двери заперты не просто так, а по какой-то причине.
Я вынул из кармана бумажку с порнографическим изображением доктора Рестлера и колонкой цифр.
39
Выживание — нелегкое искусство. Оно не сводится лишь к тому, чтобы не дать событиям засосать тебя: не менее важно уметь нормально функционировать. Микаэла овладела этим искусством, о чем свидетельствовало и то, как умело она взяла под контроль свои растрепанные чувства.