Чужак
Шрифт:
Микаэла усмехнулась.
— Ты меня балуешь.
— Ты это заслужила.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. Если что-то понадобится, позови.
Когда она ушла, я сел на кровать. Через тонкую перегородку было слышно, как Микаэла укладывалась. Потом щелкнул выключатель. Наступила тишина: наверное, девушка моментально уснула.
Я тоже погасил свет, забрался в спальный мешок и улегся на спину. Положив руку под голову. Хотя было уже далеко за полночь, спать не хотелось. Точнее, не чувствовал, что готов уснуть. Рассказанное Фениксом крутилось в голове, как бегущий по кругу поезд. Множество вопросов так и остались невысзанными.
Я лежал в спальном мешке, а вопросы крутились, кружились… Господи. Почему все эти мысли вспыхивают именно по ночам? Почему они так гремят в голове, что не дают спать? Наверное, тревоги и страхи, которые днем держишь под замком, вырываются на свободу именно ночью, и тогда ты лежишь без сна, уставясь в потолок. И шансов на то, чтобы забыться, у тебя не больше, чем на то. чтобы подняться с кровати в воздух и летать по комнате. даже когда мне удавалось отвлечься от того. что рассказал Феникс, я тут же начинал думать о том, спасся ли Бен. Он неплохо управлялся с тем внедорожником, и, вероятно, оставил шершней с носом, подарив им на прощание запах гари и фонтан вырванного с корнем мха. Сердце мне подсказывало, что с Беном все в порядке. А раз так, то проблема у меня одна — уснуть.
Но это было нелегко.
Считать овец?
Но овцы превратились в шершней. В моем воображении они проникли в бункер через заднюю дверь. Я прислушался. Теперь, когда меня не отвлекали ни разговоры с Микаэлой, ни телевизор, я слышал все звуки убежища: пощелкивания, гул, шорохи. Ничего особенного, обычные звуки работающих систем. Но, конечно, воображение превращало их в топот босых ног бегущих по коридору убийц.
Господи, я уже жалел, что не оставил при себе ружье. Желал, что… впрочем, ладно, черт с ним.
Я включил свет.
Ну же, Валдива. Успокойся. Это только разгулявшееся воображение. Не заводись. Расслабься. Ты в безопасности. И Микаэла в безопасности. Через стены метровой толщины не пробьются никакие шершни.
Только вот проклятое воображение не желало слышать доводы разума. Оно превратилось в незнающего покоя мучителя. Оно дергало как больной зуб, заставляя быть настороже.
Я выбрался из спального мешка, слез с кровати и прошел в ванную. Выпил воды, вернулся в комнату. Разумеется, коридор был пуст. Никаких шершней. Никто и ничто не могло проникнуть сюда извне. Даже комар.
Я остановился у спальни Микаэлы. Из-за двери доносилось ее ровное дыхание. Возьми с нее пример, Валдива. Иди спать, приятель.
Вернувшись к себе, прикрыл дверь и только тут заметил, пришпиленный к ней конверт.
Отлично, есть что почитать перед сном.
Запомните эти сигналы
36
— Эй, Микаэла, вставай и посмотри, что я нашел.
Заспанная, едва сдерживая зевок, она вошла в кухню.
— Надеюсь, какое-нибудь вино столетней выдержки… извини. — Девушка прикрыла рот ладонью. — Кстати, спасибо за завтрак. Я уже и не помню, когда мне подавали его в постель. — Она откинула упавшие на лицо волосы. — Что у тебя там, Грег?
— Попкорн.
— Попкорн? Да, они все предусмотрели.
— Видишь, этот надо готовить на сковородке. — Я поставил сковородку на плиту и вскрыл пакет из фольги, внутри которого обнаружился слиток золотистой кукурузы, сплавленной сливочным маслом. — Великолепно. В десять лет я едва не лишился глаза из-за этого чуда. Сковородка выстрелила, и один кусочек угодил мне в лицо. Боже, какой он был горячий. Я просидел потом целый час, прижав к глазу влажную губку.
Микаэла весело рассмеялась.
— Но, Грег, попкорн утром?
— У нас же каникулы, верно? Почему бы ни нарушить какие-то правила? Приготовим попкорн и посмотрим телевизор.
— Эй, а ты часом не рехнулся?
Я усмехнулся, в моем безумии был свой метод.
— Посмотри сюда. — Я показал ей стеклянную крышку. — Мы сможем наблюдать, как он готовится.
Она покачала головой.
— Ты точно спятил, Валдива. Все, я ложусь.
— Нет, нет, такое нельзя пропустить. Сейчас ты увидишь, как у тебя на глазах эти крошки превращаются в легкие снежинки белого попкорна. Полюбуйся, подивись, как из куска размером с сигаретную пачку получается целая сковорода восхитительного лакомства.
— У тебя мозги набекрень, Валдива. Я иду досыпать.
— И не посмотришь на чудо-чудное?
— Переживу.
— Замечательный попкорн.
— Мне очень нравится.
— Нравится. Попкорн нравится всем.
— Там всегда попадаются такие твердые кусочки, что о них можно сломать зуб.
— Микаэла, любовь моя…
— Ты выпил, Валдива?
— Моя дорогая, ты возляжешь на диване, а я буду кормить тебя этим сказочным лакомством. Твои алые губки…
Микаэла не дала мне закончить.
— Грег, ты начинаешь меня пугать.
— Помоги мне приготовить попкорн, любимая.
— Нет, правда, Грег… прекрати.
— При одном условии.
— Что за условие? — Она заметно нервничала.
— Помоги мне приготовить попкорн.
— Грег…
Еще секунда, и Микаэла выскочила бы из кухни. Мог ли я винить ее? Если твой спутник ведет себя так странно…
— Подожди, послушай, у нас дома это было большим событием. В пятницу вечером мама обычно приходила с работы, садилась и уже не вставала, а мы с Челлой, это моя сестра, мыли посуду после ужина, а потом делали попкорн. Это был… ну, как бы ритуал. Мы делали попкорн каждую неделю, из года в год. На моем счету, должно быть, тысячи сковородок. И, конечно, меня всегда тянуло посмотреть, как он хлопает. Я приподнимал крышку и бац! Эти горячие зернышки разлетались, как пули из автомата.