Чужая душа - потёмки
Шрифт:
Глава 11
Трубка мира годится, чтобы устроить дымовую завесу.
Влодзимеж Счисловский
Проснулась я от того, что Юлианна трясла меня за плечо. Недовольно разлепила глаза и уставилась на неё. Поморщилась от ежедневных 'радостей' утра и, заодно, помечтала о ведре. Тут, правда, всё культурно, закуток с удобствами, но сути не меняет.
— Ну, ты и горазда спать! — магичка выглядела свежо, даже причесаться успела.
— Мне можно: меня священники пытали, — буркнула я, направляясь в 'комнату раздумий'.
— И как, успешно? — хмыкнула Юлианна.
Она присела за стол и начала что-то строчить в тетради. Магические выкладки я всё равно не понимала, поэтому и смотреть не стала. А ведь азы теории сдавала. Ну да, всякие там общие законы об отдаче, перетекании, взаимодействии и бла-бла-бла. На практике никак не поможет. Едрить, а ведь у нас тоже начертательная магия будет! Ой, ужас-то, точно опозорюсь! Если только не найду добровольного помощника. Лаэрта или ту же Юлианну. Нет, Юлианну не стоит — она в следующем году выпускница.
— Угу, — я скорчила страшную рожу. — Дюжину замучила, а сама только палец раскровенила.
Юлианна шутку оценила и рассмеялась:
— Да наслышана. Когда тебя раздевала, ни царапинки не заметила. Повезло, что не ведьма.
Да уж, не то слово! Магичку они бы четвертовали и раздали на анатомическое пособие. А мой дух бы являлся ректору и обоим магистрам и душил их. Представила себе процесс — и проснулась. В красках — так красотень! Стала бы местным призраком — должна же приличная Академия иметь своего призрака? А то, что я в другом мире, не проблема: души, полагаю, без проблем минуют всякие там коридоры, двери и форточки пространства.
— А кто мне сонного зелья дал? — умываясь, поинтересовалась я.
Точно помню, как вошла внутрь гостиницы, поела, поднялась по лестнице — а дальше, как отрубило. Несомненно, после чайку. Кто ж мне его заварил?
Юлианна молчала. Нехорошо так молчала.
Как была — всклокоченная и в ночной рубашке, в качестве которой использовала нательную, — направилась к ней и постаралась изобразить дракона. Не изобразила: драконы зелёноглазыми блондинками не бывают.
— Не кипятись, Агния, так лучше, — начала оправдываться магичка. — Ты нервная была, испуганная, и я решила… Магистр Лазавей разрешил.
Понимающе кивнула и, зевая, продолжила утренний туалет. А что скажешь? Драться полезешь, объяснять, что нужно было спрашивать меня, а не магистра… А потом будто обухом по голове ударило — мне ж нужно явиться на Площадь трёх измерений. Но предварительно рассказать всё магистрам.
Быстро натянула платье и босиком пошлёпала к Лазавею. Он умнее, он главный, ему и первому рассказать. И, заодно, может, помочь чем: моё стремление к лекарским опытам неистребимо. Даже задумалась: а точно ли нужно учиться на помощника мага, а не на лекаря? Мы с магистром Аластасом спелись, если б не работа в библиотеке, которую тоже любила, ассистировала бы в лазарете. Но мы же не ищем лёгких путей, да и травница не моя мечта. Травницей могла бы и дома стать, только меня к знаниям тянуло.
В коридоре столкнулась с каким-то типом, полировавшим ногти. С удивлением глянула на него: не юнец, вид солидный. Лёгкая седина в волосах… Приглядевшись, поняла, что это не седина, а волос такой — выцветший русый.
На руках — два перстня. От них магией так и фонит: по
А камень на шее, несомненно, амулет, так и затягивает. Даже страшно стало, когда поняла, что не могу оторвать глаз, будто утекают в глубину этих тёмных граней… Вспомнила, что пялиться на людей нехорошо, а то эти самые люди тобой заинтересуются, и поспешила отвернуться. С трудом, но удалось. Мотнула головой, отгоняя морок, и продолжила путь. Спиной чувствовала взгляд этого типа. До этого не понимала, что такое — до костей пробирает. Так вот, это именно оно.
Я намеревалась постучать в дверь магистра Лазавея, когда незнакомец шутливо окликнул меня:
— Эдвин Лазавей несколько занят, сам его жду.
Развернулась и удивлённо уставилась на владельца перстней и опасного для здоровья амулета. Запоздало поняла, что это именно тот человек, которого перенёс в Оморон магистр Лазавей. Прищурилась, вспомнив, что о нём болтал Липнер.
Так, некромант? Мой отец или?.. Что-то радостные чувства не накрыли, да и не факт, что это он. С чего я взяла, что передо мной некромант?
— У меня важное сообщение. Я вас не знаю, а вот магистра Лазавея — очень даже.
— Так и у него важное дело, — рассмеялся незнакомец. — Ты не одна, которую он 'очень даже' знает.
Поняв подтекст, покраснела. Но поставить на место наглеца — святое.
— Свечку держали, уважаемый? Нечего на добрых людей поклёпы наводить.
Незнакомец пожал плечами и вновь занялся ногтями. А в моей голове зародилось сомнение: не постучаться ли сначала к магистру Тшольке? Нет, чушь, в такое время даже мы с мужем в постели не валялись, а магистры просто дела обсуждают, а чужака не пускают. Он же, пошляк, смутить меня пытается.
Решительно постучалась. Тишина и какая-то возня. Неужели действительно? Нет, я, конечно, не мужчина, но прельститься Осунтой могла бы только под хмелем. Причём, если бы пила на спор с орками. Да и чтобы Осунта позволила кому-то собой командовать… Нет, не ляжет она тихо на спинку, прикрыв глазки, а начнёт права качать и указывать, что и как.
Воображение разыгралось, и я захихикала. И упала — а нечего облокачиваться на дверь.
Потирая ушибленное колено, уставилась снизу вверх на Лазавея и резко позабыла, зачем пришла. Нет, никакой Осунты в комнате видно не было, если только она не притаилась под одеялом или не слилась с мебелью, но кровать… Я не вовремя, однозначно, и мысли всякие в голове… Слушайте, гостиница — это публичное место, рубашку надо надевать, а то слабый пол теряет почву под ногами и идёт по кривой дорожке.
Глубокий вдох вернул мозги на место.
Мне помогли подняться и поинтересовались, зачем пожаловала.
— Так, ещё и босиком, — недовольно цокнул языком Лазавей. — Марш с холодного пола!
Я аж подпрыгнула от его окрика, только не поняла, куда бежать.
— Напугал? — рассмеялся магистр. — У вас, Агния, глаза как плошки. Просто по полу бродят сквозняки, да и пораниться можете. Так что забирайтесь с ногами на постель, а я вас внимательно выслушаю через пять минут.
Я мялась, не зная, что сказать. Это ж двусмысленно-вольготно располагаться на чужой кровати… Лазавей, видимо, понял причину моей нерешительности, заправил предмет раздора и покосился на меня — так мою нравственность ничего не смущает? Сошлись на том, что нет.