Чужая глубина
Шрифт:
Кимпл был в этом уверен. Отдав честь, он приложил кулак к сердцу, щёлкнул каблуками и покинул конференц-зал. Битва началась. И теперь необходимо взять паузу, чтобы подготовиться к первым манёврам.
Любому человеку необходим отдых. Даже если ты глубинщик от мозга костей, и являешь собой пример невероятной стойкости духа и тела, твой совершенный механизм мышц, костей и связок рано или поздно взывает к справедливости. Ничто не может работать вечно, к тому же на пределе возможностей. Без отдыха произойдёт не просто поломка, которую, к примеру, у машин можно устранить при помощи обычного ремонта,
Зал для релаксанта располагался в северном крыле базы. На вид обычная забегаловка, которую с лёгкостью можно отыскать в любом прибрежном городке. Длиннющая барная стойка, уютные узкие столики вдоль стен, сотни, а может быть тысячи черно-белых фотографий и раскрашенных этикеток и, конечно же, пианино. Правда, здесь, в подводном царстве вечной сырости и непонятно откуда взявшихся сквозняков, музыкальный инструмент также иллюзорен, как и все, что напоминает команде о береге и привычной жизни. Он слеплен из множества крохотных металлических деталей тонкими узлами сварки. Смотришь на него вблизи — груда уголков, болтов и шлангов, отойдёшь подальше, в полумрак зала, и тень тут же делает своё дело. Метаморфоза происходит почти мгновенно. И обман начинает руководить твоим разумом. На небольшой сцене появляется великолепный источник музыки, меланхолии и витающих, словно табачный дым, мыслей. А когда к визуальному эффекту добавится хрипатый голос древнего патефона, становится окончательно ясно — ты очутился в настоящем раю.
Руководил этим дивным местом старина Юрбенг Краб — старик с выцветшими якорями татуировок и скверным чувством юмора. В какое бы время вы не заглянули в Зал для релаксанта — он всегда протирал кружки. Монотонные движения: плюнул — вытер, плюнул — вытер. Настоящий педант чистоты и потворщик непрекращающейся уборки. Поговаривали, что однажды Краб умудрился вылизывать своё подводное заведение целых двадцать часов кряду. Затем немного поспал, пятнадцать, максимум двадцать минут, и всё началось заново.
Но славился он не только идеально чистыми посудой и столами, которые давным-давно пропитались лавандовой свежестью. Нет, все было куда серьёзней. Главной отличительной чертой Краба были его бесценные советы. Всего одно слово, сказанное то ли невпопад, то ли случайно, обычно оказывалось бесценней исповеди местному капеллану.
Те, кто знал старика не первый год, не уставали поражаться его житейской мудрости, ну а остальные и вовсе приходили от короткого разговора в неописуемый восторг. И тем, и другим, Краб не раскрывал секреты своего мастерства. Говорил просто, морской кракен напел. Вот и все объяснения. И всё повторялось сначала. Плюнул — вытер, плюнул — вытер…
— Скажи Краб, а ты вообще веришь в судьбу?
Ольга редко пила горячовку. Обычно её вечерний
К счастью, сегодня в зале было немноголюдно, и портить ей такое прекрасное застолье на одного было некому.
— Зависит от ситуации, — буркнул Краб.
Выпятив губы, медик изобразила на лице уважение.
— Повторить?
— Не уговаривай, не откажусь.
— Вероятность существует всегда, — Краб осклабился, показав Ольге кривой ряд золотых зубов.
— Вот скажи, почему все так паршиво, а? Ну почему ты как одинокая лодка в океане. Всё куда-то стремишься, пыжишься, а толку ни на грош… Зачем нам всё это? Где справедливость? Вот сунешь голову под воду — красиво. Рыбки плавают, кораллы и все эта разноцветная мишура. А чуть глубже копни, залезь в расщелину, и побери его Глубина, хмарь, пустота и боль! Вот почему?
Кивнув, Краб отставил кружку в сторону, поправил красную бандану с черепом и уточнил:
— Ты ведь это сейчас про мужиков?
— Что?! — Ольга гордо вскинула голову и попыталась изобразить возмущение. Но было поздно, её уже раскусили как последнюю дилетантку в плане душевных разговоров.
Покачиваясь, она приподнялась и попыталась сфокусироваться на щетинистом лице Краба. Тот в данную минуту действительно имел огромное сходство с представителем ракообразных. Ольга грустно произнесла:
— И откуда ты у нас такой умный?..
— Ясно откуда, — старик весело подмигнул, — с небес свалился. Мы тут, голубушка, все оттудова. Сверху.
На пороге возникли двое. Посланники судьбы явились как раз вовремя. Переглянувшись, Хоаким и Михас сразу смекнули, что к чему, и поспешили на подмогу.
Ольга называла такие дни бабским мычанием, и её коллеги по команде предпочитали не спорить. Она ведь медик — ей видней. Вот и получалось, что раз в год, а иногда и чаще, Ольга впадала в подобную бессознательную меланхолию, и под действием горячовки выплёскивала на приятелей все накопившиеся страхи и сомнения. Только вот говорила она всё больше странными обрывчатыми фразами. Задавала непонятные вопросы, отделывалась расплывчатыми ответами. И в качестве награды получала вполне дежурные заготовки своих коллег.
Наутро никто ничего не вспоминал. Что поделаешь — Глубина! Она тётка серьёзная. С ней шутки плохи. И лучше один вечер перебороть её градусом, чем потом мучиться и хандрить тысячу часов.
— Ольга, ну кончай. Тебе на сегодня хватит.
Хоаким подошёл первым и осторожно взял женщину под локоть.
— На сегодня? — туманный взгляд запутался в хмуром лице стрелка.
— Он прав, подруга. Оставь стакан, а то такими темпами ты опустошишь всё хранилище, и мне ничего не достанется, — поддержал Хоакима Михас.
Одёрнув руку, Ольга фыркнула:
— Фи, вот ещё! И не подумаю. На твой век горячовки хватит, не переживай. А будешь канючить, заберу ключ от шкафчика со спиртом. Это все-таки медицинский инвентарь!
Михас смущенно отступил и виновато посмотрел на присутствующих. Но, ни Крабу, ни Хоакиму его секреты были неинтересны.
— Брось дурить говорю! Живо в койку! Завтра трудный день, — настаивал на своем стрелок.
Ольга вновь надула губы и перевела взгляд на старика.
— Ты их тоже слышишь, Крабик? Или это моё больное воображение?