Чужая кожа
Шрифт:
– Зачем ты это фотографировал? – я нахмурилась. Ситуацию я совершенно не понимала, но она показалась мне тревожной.
– Я журналист. Фотограф. Работаю в интернет-издании (он назвал газету). На вечеринку открытия я попал потому, что мы очень интересуемся Сафиным, ищем про него все, что только возможно. Ты не поверишь, как мало о нем известно! Никто не знает практически ничего. Когда начался пожар и паника, я выскочил сюда, на задний двор, посчитав, что раз окна горящего туалета выходят сюда, то можно будет заснять кое-что интересное. И, как видишь, не ошибся. Я, кстати, так и не опубликовал эту фотографию.
– Почему?
– Не знаю, кто ты. Ты не из светской
– Меня пригласили знакомые. Я была с ними, а потом решила выйти в туалет. Дальше… не знаю, что произошло.
– Скорее всего, ты наглоталась дыма и потеряла сознание до приезда пожарных. Тебя нашел местный персонал.
– Почему был пожар?
– Неисправная проводка. В галерее недавно делали ремонт и что-то не так подсоединили. Проводка и вспыхнула. В туалете был самый центр. А где ты очнулась?
– Я? В своей квартире… Но я ничего не помню. Я не помню, как оказалась там.
– Ну, это просто. Тебя вытащили местные охранники, они же вкололи тебе снотворное, чтобы ты отрубилась и ничего не помнила, а потом не предъявляла претензий к заведению. Если бы ты сейчас, к примеру, начала возбухать и подавать в суд, в твоей крови нашли бы следы снотворного, а это наркотик. Сказали бы, что ты кололась в туалете наркотиками, да еще и попытались бы списать пожар на тебя. Все так делают.
– Я не понимаю. Если пожар был чем-то бытовым, обычное возгорание проводки, то почему галерея закрыта? И где выставка Сафина?
– Ты что, не знала, что выставка будет всего два дня? У Сафина все выставки по два-три дня, поэтому такой ажиотаж. Время уже прошло, выставку убрали, а в галерее просто выходной, сегодня же понедельник. Кстати, туалет пострадал совсем не сильно – я потом был, когда пожарные уехали. Снимал.
– Что же ты делаешь здесь, если все в порядке?
– А ты? – задал встречный вопрос. Я рассмеялась. Вопрос был не в бровь, а в глаз. Я то как раз не верила, что в пожаре все чисто, но ничего не собиралась ему говорить.
– Слушай, ты все-таки журналист, знаешь все об этой тусовке. Можно тебя спросить? Как настоящее имя Вирга Сафина? Откуда он родом? Как добился такой славы?
– Ой, ты задаешь такие сложные вопросы… Не знаю, что тебе и сказать. Начну с того, что никто не знает его настоящего имени. Вирг Сафин – это псевдоним. Свое настоящее имя он никогда не произносит, и не дай Бог его об этом спросить! Я знаю людей, которые пытались это выяснить, так Сафин испортил им всю карьеру. Никто также не знает, откуда он родом, приехал в Киев или родился здесь, из какой он семьи, живы ли его родители, есть ли у него родственники. Об этом он не говорил никогда – ни разу никто еще его не поймал. Что касается славы… Славу принесла необычность его фотографий. Знаешь, никто так и не понял, как он добился такой техники. Многие пытались разгадать. Есть одно интересное мнение… Оно кажется мне наиболее правильным. Некоторые специалисты считают, что перед съемкой он покрывает чем-то объектив камеры, чем-то специальным – затягивает пленкой, тканью или наносит специальный химический состав. Короче, использует какое-то вещество, которым он покрывает (или наносит сверху) объектив, оно и дает такое искажение, а также зернистость и расплывчатость, от которой фотографии его превращаются в какое-то чудо. Никто не знает, что это такое. Никто никогда не видел его аппаратуру для съемок и не знает, что он с ней делает. Съемки он проводит как все фотографы: устанавливает свет – это подтверждают все его модели. Но вот что он делает с аппаратурой
– А я слышала, что его фотографии предсказывают судьбу.
– Так и есть. Именно поэтому и предсказывают. Из-за своей необычности. Из-за секрета.
– У него есть семья – в смысле, жена, дети?
– Нет. Семьи нет. Он никогда не был женат, это точно. Ни разу. Но никто не заподозрил бы его в гомосексуализме. Бабник он страшный. Все его любовницы отзываются о нем очень плохо, и, как правило, дамы его всегда бывшие. Редко кто задерживался больше недели. Хотя среди них были и богатые, и молодые, и знаменитые. Послушай… – лицо его вдруг стало серьезным, – что-то ты задаешь слишком много вопросов о Сафине. Наверняка это неспроста.
– Нет, просто любопытство заело. Я ведь здесь всего неделю, так хочется обо всех знаменитостях узнать! А тут такой повод – случайно попала на выставку самого Сафина! Вот и спрашиваю.
– Держи на всякий случай номер моего телефона, – парень протянул мне визитку, – тут все телефоны, мессенджеры, е-мэйл, скайп. Меня зовут Макс. Максим Фомичев. Если вдруг что вспомнишь про пожар, звони мне. Держи. На всякий случай.
Я спрятала визитку и ушла, так и не назвав своего имени. Впрочем, он его не спрашивал.
Глава 7
Дом был построен в стиле швейцарского шале и увенчан мрачной готической башней, одиноко торчащей посреди крыши. От дома несло огромными деньгами и полным отсутствием вкуса.
– Ты ничего не понимаешь и не можешь понимать, – сказал Вирг Сафин, когда я поморщилась, – по статусу я вынужден жить в таком месте. Это статусный дом, а башню я пристроил сам!
Я остановилась перед самым входом, не решаясь войти, и уставилась на «статусный дом». Просто невероятный статус!
Шпиль острой башни вонзался в сумеречное небо, пронзая его, как в самом глубоком сексе. В беспощадном и глубоком сексе, когда о своем удовлетворении думает только один партнер.
– Ты здесь живешь? – я обернулась. Сафин догнал меня возле дома и подошел совсем близко. А у меня, как всегда, перехватило дыхание! Я не думала даже о том, что меня допустили в «святая святых», и Сафин привез показать свой дом.
– Да, я здесь живу. Это самый дорогой загородный район. Дом в этом месте означает, что ты чего-то в жизни достиг. Для меня это знаково. Это статус. На самом деле в этих краях, на этой улице не живет ни один фотограф или художник. Только я. Поэтому я придаю этому дому важное значение. Я купил его таким.
– Но ведь он тебе не нравится.
– Ты проницательна. Да, мне не все в нем нравится, поэтому я сделал несколько пристроек и добавил свою башню. Получилось не очень хорошо, зато я стал спокойнее относиться к нему.
– Что в башне? Твоя спальня?
– Нет. Моя мастерская. И туда никто, кроме меня, не войдет. Кто нарушит это правило – жестоко поплатится.
Помню, что его взгляд почему-то испугал меня до смерти. А по коже, по всему телу, прошел ледяной озноб.
Приближался день рождения Вирга Сафина – 8 ноября. Это совсем вогнало меня в депрессию. Что можно подарить человеку, у которого есть все? И что я могу подарить человеку, если о его отношении к себе я и понятия не имею? К тому же я совершенно не знала, как привык проводить Вирг Сафин этот день, и что он планирует на 8 ноября. Никаких сообщений от него не было.