Чужая кожа
Шрифт:
– О чем? – я не могла остановиться.
– Об ангеле, разумеется! О том, что на фотографии был ангел! О чем же еще?
– Разве ангел не мог ее спасти?
– Это был ангел смерти. Тот, кто не спасает, а уносит души людей. Но ангел был самый настоящий. Я знаю. Я его видел, вот, как сейчас, вижу тебя.
– Он был красив, этот ангел? – я не понимала, что за странный разговор…
– Он был просто ужасен и вначале перепугал меня до смерти. Но потом, когда я привык к его облику, он показался мне прекраснее всех.
– И где же он сейчас, твой ангел? Ушел? – допытывалась
– Пока никуда не уходил. До сегодня.
Сафин замолчал и стал серьезным. Я молча ждала продолжения. Несмотря на то, что диалог наш выглядел несколько странным, я легко его поддерживала. Мне вдруг показалось, что я немного его понимаю, понимаю то, что он хочет сказать.
Я ждала продолжения, но его не последовало. Он отступил от меня на несколько шагов назад.
– Мара, мне сейчас пора. У меня важная деловая встреча. Ты не сердись, ладно? Дела – это деньги, это важно. Я уже не вернусь сюда, а ты можешь переночевать здесь. Утром шофер тебя отвезет.
С этими словами Сафин отдалялся все дальше и дальше до тех пор, пока не оказался за дверью, и пока за ним она не захлопнулась. Я не успела ничего сказать. Дверь хлопнула, и я осталась одна.
В этот раз я не стала сдерживаться, а рухнула на его кровать и разрыдалась, колотила кулаками по покрывалу и ревела изо всех сил. Все отчаяние, не сбывшиеся надежды и разочарование этого вечера исходило мощным потоком.
Надо мной застыла девушка с ангелом и почему-то укоризненно смотрела на меня.
В этот раз платье было вечерним, в пол. Тонкий изумрудный трикотаж с пропущенной золотой нитью. Неимоверная красота! Ткань блестела, скользила, переливалась в руках, леденя пальцы. Мне было даже страшно представить, сколько оно может стоить.
Я надела его и подошла к зеркалу. Женщина, смотрящая на меня из ледяной поверхности зеркала, была не я. Мне вдруг стало так страшно, что я выключила в комнате свет.
Мое лицо, фигура, волосы, выражение глаз – все становилось абсолютно другим. Я менялась. Наверное, никто из окружающих не заметил бы никаких перемен, но только не я.
Я менялась не только внутренне, но и внешне, и мне это не нравилось. Выбор был уже сделан. На моей постели рядом с коробкой от платья лежал глянцевый пригласительный, поблескивая даже в полумраке комнаты хищным золотым боком. Это был пригласительный на день рождения Вирга Сафина, который состоится 13 ноября в одном из самых крутых ночных клубов столицы.
А 13 ноября… Увидев дату, я вздрогнула. В мыслях промелькнуло: неужели он решил совместить? Как будет восхитительно, если он поздравит меня прямо там, на крутой вечеринке в ночном клубе! Но радостная мысль быстро выветрилась из головы, раздавленная прозой окружающей меня жизни.
Ты ведь имеешь дело с Виргом Сафиным. Скорее всего, он про твой день рождения просто забыл. Он вылетел из его головы, как совершенно ненужная информация. Пора опомниться. Думать так было больно, поэтому на дату пригласительного я старалась не смотреть.
После персикового кошмара в доме Сафина я проснулась поздно, часов в одиннадцать. Мне удалось заснуть только под утро – я проплакала всю ночь. Умывшись холодной водой
– Ты не сердишься на меня? Я соскучился по тебе, Мара! Поужинаем завтра вместе, если ты не против?
И все это на одном дыхании. Мои отказы не принимались, да и кто стал бы отказываться от приглашения Вирга Сафина?
Конечно, я согласилась, тут же взлетев на седьмое небо. Весь следующий день с макияжем я просидела у мобильника в лучшем своем платье и в новом белье. И, конечно, Вирг Сафин не позвонил. Никакого ужина не было. Похоже, он просто забыл обо мне.
Я уже стала привыкать к тому, что все, связанное с Сафиным, – «не так, как у людей». С ним все неправильно. И любовь у него неправильная, и жизнь, и секс.
А это как – правильно? Правильно – это как? Мое подсознание ехидно уточняло вопрос, что именно правильно в сексе, в любви? И не получало никакого ответа. Наверное, тому, кто дал бы четкое определение правильности любовных отношений и полный список критериев, по которым можно все это определить, благодарное человечество поставило бы золотой памятник при жизни.
Но чего нет, того нет. И мне давно пора было бы кое-что понять: любовь не всегда приходит в удобной упаковке.
Еще через день после несостоявшегося ужина с Сафиным в мои двери позвонили. На пороге стоял незнакомый человек в униформе с эмблемой магазина. В руке он держал небольшую коробочку. Попросив меня предъявить паспорт, сказал, что он курьер из ювелирного дома и мне прислали дорогое украшение. Вручить же его он может, только удостоверившись, что я – это я.
Пришлось предъявить паспорт и долго расписываться в какой-то книге, после чего курьер ушел. Я открыла коробочку прямо в прихожей и ахнула. Дело было не в массивной золотой цепочке, не в самом медальоне, который был очень большим. На мою ладонь выпал маленький ангел. Фигурка, преклонившая колени, с крыльями, обвисшими за спиной. Работа была удивительно тонкой, но поражало не это. Ладони ангела были сложены на груди в молитвенном жесте. Четко было различимо его лицо. Черт лица почти не было, сходство никак нельзя было определить, но… Глазницы ангела были пусты. Просто впадины. У него не было глаз. А из пустых глазниц по щекам катились слезы. Слезы ангела на щеках были бриллиантами. Россыпь довольно больших бриллиантов, которыми плакал безглазый ангел.
В этом медальоне было что-то жуткое. И даже не от стоимости – саму стоимость этого творения мне было страшно даже представить. Мне стало жутко, когда я задалась вопросом о том, кого оплакивал слепой ангел, и почему глаза его были пусты? Почему его слезы, не просыхающие на щеках, самые дорогие в мире камни, бриллианты?
Ответ пришел мгновенно – вспышкой. Ангел – символ. Сафин прислал мне его не просто так. Слепой ангел – это я. Чистая правда, я ведь поступила так, словно у меня не было глаз, и веду себя, как слепая. И еще: я чего-то не вижу, не могу разглядеть. Есть что-то, чего я не знаю. Сафин упоминал об этом не раз. Да я и сама догадывалась.