Чужая кровь
Шрифт:
– Ясенька, – выдохнула старушка, – тяжко мне, в груди давит. Знать, время пришло с жизнью прощаться.
– Это вы бросьте! – строго произнесла Ярослава, чтобы не поддаваться панике. – Сейчас сердечное принесу, – хотела метнуться обратно в комнату, к своей сумке, где всегда носила самое необходимое на экстренный случай, но тут услышала:
– Погоди, не сердце это. Знала я, что помру, потому и домой запросилась… На своей земле умирать легче, надобно только дар передать. Дай мне руку, Ясенька…
– Да что вы такое говорите! – возмутилась Ярослава. – Лежите,
– Яся, Ясенька… – доносилось из спальни. А потом, каким-то совсем уж немыслимым образом она снова оказалась на пороге, за которым горел ночник. – Без толку всё это, не помогут те капли, – выдохнула Елена Кузьминична. – Подойди, милая, дай руку, позволь мне спокойно умереть.
– Да какое «умереть»?! – возмутилась Ярослава, цепляясь за остатки здравого смысла. – Я же врач, как я могу такое позволить?
– Ты – преемница. Дай мне руку, девочка, не упрямься. Дар передачи требует, иначе не выпустит душу мою на волю.
– Вот и живите, – заползая в комнату, ответила Ярослава. И только теперь наконец-то смогла подняться на ноги.
– Так пожила уже, хватит. Думаешь, сколько мне лет? Да я, когда была в твоём возрасте, царя-батюшку успела повидать.
«Бред начался, плохо», – отметила про себя Ярослава и снова оглянулась на дверь – темнота по ту сторону проёма уставилась на неё в ответ.
– Думаешь, я из ума выжила? Как бы не так. Подойди, дай мне руку, Ясенька.
– Телефон! Надо скорую вызвать!
– Оставь, ни к чему это. Они всё равно не успеют… Ох, тяжко мне, тяжко… Дай руку, милая.
Чувствуя подступающую панику, Ярослава бросилась к двери…и вскрикнула, когда та с размаху захлопнулась, да так сильно, что деревянное полотно прорезала трещина.
– Сквозняк, – прошелестела старушка. Лицо её стало ещё белей, губы налились синевой, вокруг глаз залегли круги. – Яся… Ясенька, – сухие тонкие пальцы, похожие на веточки, поднялись с одеяла, потянулись навстречу и Ярослава не выдержала – взяла её руку в свою… и словно удар током прошёлся по телу – перед глазами вспыхнуло, в ушах зазвенело…
Она пришла в себя от боли – что-то очень жёсткое с силой сжимало пальцы. Открыла глаза и наткнулась за угасающий взгляд.
– Ясенька, слушай и запоминай, – голос старушки был еле слышен, пришлось склониться к самому лицу. – Дом и всё, что здесь есть, отныне принадлежат тебе. Ты – наследница. Родня моя объявится – гони прочь. Плюнь на порог, заступи им путь. Ничего не отдавай, а особенно береги сундук. Книга там старая… только тебе предназначена. Поздно мы встретились, чуть раньше – и всему бы научила, а теперь самой тебе придётся… Внук мой, Колька, заявится – гони… чёрный глаз, злая
Мгновенье спустя ночник разлетелся вдребезги, комната погрузилась во тьму. В большой комнате что-то упало, и Ярослава, вскрикнув, в ужасе метнулась прочь. Врезалась в дверь, толкнула, боясь, что та окажется заперта, но она распахнулась, с треском ударившись о стену.
Что происходило дальше, из памяти стёрлось. Ярослава пришла в себя уже на улице, рядом с машиной скорой помощи, куда грузили накрытые простынёй носилки.
– С нами едешь или остаёшься? – спросил санитар.
Ярослава оглянулась на дом – сейчас, на фоне ночного неба, он выглядел точь-в-точь как во сне, – и кивнула.
– С вами.
– Тогда иди оденься, что ли. Да не боись, подождём, торопиться-то теперь некуда.
Ярослава вернулась в дом – при свете, оставленном санитарами, выглядел он уже не таким страшным – торопливо переоделась и, схватив сумку, огляделась в поисках ключа. В большой комнате его не нашла, заглянула в спальню и тут же увидела его на тумбочке у кровати Елены Кузьминичны. Под ним обнаружился конверт с надписью «Ярославе». Забрав то и другое, она торопливо покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Уже собралась выйти в сенки, но зацепилась взглядом за миски и, вернувшись, досыпала коту еды, долила воды в соседнюю плошку и только тогда ушла.
Позже, трясясь по ухабам в скорой, запоздало подумала о том, что ключ стоило вернуть кабанчику, ведь это неправильно – увозить его с собой. Родственникам отдам, решила она и удивилась вспыхнувшему от этой мысли недовольству. «Ладно, посмотрим, – сказала она себе, чтобы успокоиться, – может, и не отдам. Посмотрим».
Глава 4
Остаток ночи Ярослава провела на диване в ординаторской. Там её и застал главврач, который, как всегда, явился на работу первым.
– Слышал про твоё приключение, – произнёс он. – Ты как? Может, домой пойдёшь? Хочешь, дам тебе выходной на сегодня?
Ярослава представила весёлый денёк в обществе Ольги Николаевны и замотала головой:
– Нет, не надо, всё хорошо, – после чего сбежала в служебный туалет, чтобы привести себя в порядок.
Когда вернулась, на столе её ожидали кружка кофе и бутерброд.
«Какой он всё-таки милый», – подумала она, украдкой глядя на начальника, который в это время разбирал бумаги за соседним столом. Илья Семёнович, для большинства просто Илья, был горячо любим всей женской частью коллектива. Мужская тоже относилась к нему хорошо. Сама Ярослава считала, что влюбляться в начальников глупо, даже если они такие молодые и симпатичные, как главврач. Поэтому всегда обращалась к нему на «вы» и старательно держала дистанцию, за весь год работы ни разу её не нарушив.