Чужая любовь

Васильева Лариса Геннадьевна

– Лиза позволяет. Посмотри, Птенчик, в холодильник. Выбери на свой вкус, что там, в контейнерах, что на горячее нужно разогреть. Будем ужинать.

– Кто это вам столько наготовил? Лиза, наверное. Какая у нас дочь хозяйственная, так красиво, аккуратно упаковала, молодец. Я так не умею.

– Опять на вы. Это с ресторана, с моего, - уточнил он и добавил.
– Всё свежее. Лизу с тех пор я не видел, в больницу она не приходила, - увидев удивлённый взгляд Екатерины, подытожил, – стесняется, наверно.

– Кого стесняется, тебя?

– Да, нет, синяков, думаю.

Когда мы приехали, я не заезжая домой, сразу к ней с подарками. Лиза вся избитая, в синяках, один глаз не открывается, опух и ему прислуживает. Он лежит на диване, Когда я всё это увидел, что он сделал с моей Лизонькой, думал, убью подонка, выкинул его из квартиры, она в слёзы, ко мне с кулаками, кричит, что тоже уйдёт. За ним побежала. Если бы жить негде было или материальная зависимость. Квартира Лизы, деньгами не обижаю. Вроде не дурак, а не понимаю я женщин. Как такое терпеть можно?

 После вкусного ужина Катя помыла посуду и посмотрела на часы. Уловив её взгляд, он произнёс:

– Хочется, чтобы ты осталась, вещи мы перевёзём завтра. Ты даёшь мне силы, умеешь слушать, никогда ничего не просишь и не требуешь, благодарна каждому пустяку.

Девушка подошла, её руки легли ему на плечи, потёрлась носиком о его нос и прошептала:

– Только мне надо позвонить хозяйке, а то она весь вечер у окна меня высматривает, беспокоится. Только тебе можно?

«Просыпайся, мой хозяин, это я твой телефон» зазвучал будильник в телефоне девушки, обернувшись, она увидела грустное лицо Сергея Александровича, быстро обняла его и поцеловала: «Что-то не так? Как ты себя чувствуешь?»

– Всё хорошо, мой любимый Птенчик. Как там Лиза? Она сбрасывала мои звонки, хотя знала, что я больнице. Сегодня поеду к ней. Если ещё раз он дотронется до неё, я его точно убью.

Решение Сергея Александровича испугало Катю: «Тебе нельзя волноваться. Давай поступим так: я попрошу на завтра выходной и съезжу с тобой. Потерпи один день».

Екатерина, дождавшись Викторию Валерьевну около закрытого офиса, пока не пришли сослуживцы, кратко изложила возникшую проблему. Начальница, которая ещё по отпуска наводила справки о Сергее Александровиче, и была весьма хорошего о нём мнения, одобряла её связь и сразу отпустила Катю, дав ещё два выходных дня. Она возвращалась к мужчине, радуясь трём дням отдыха.

Девушка по дороге позвонила Сергею Александровичу и, подходя к подъезду, увидела его в машине. Он хотел выйти, чтобы помочь ей сесть, но она его остановила.

– Я сама, не надо мне помогать. А тебе можно за руль? Ты всё-таки решил сегодня ехать?

– Да, о ней кроме меня некому позаботится.

Легко и уверенно автомобиль выехал со двора. Катя думала, что они едут к Лизе, но машина подъехала к ресторану, обогнула его и остановилась у заднего входа. Этот был тот ресторан, в котором когда-то Геннадий Владимирович кормил её обедом.

– Лиза здесь живёт?

– У меня здесь дела,- ответил он и открыл дверь машины, приглашая её выйти.

– Можно, я подожду здесь.

– Не капризничай, пошли. Я ненадолго. Посидишь в моём кабинете.

Екатерина подчинилась и вошла в открытую дверь помещения.

Девушка видела, как люди окружили Сергея Александровича, поздравляя с выздоровлением и с пожеланием здоровья. Катя стояла в уголке, чувствуя себя лишней, и жалела, что всё-таки не настояла и не осталась сидеть в автомобиле. Приняв поздравления и пожелания, Сергей Александрович осмотрелся вокруг в поиске её и, заметив, подошёл и представил: «Екатерина Сергеевна!» И обратившись к красивой средних лет женщине, добавил: «Жанна Алексеевна, проводите Екатерину Сергеевну в мой кабинет».

– Вы дочь Сергея Александровича, очень похожи, особенно глаза. Почему же он вас совсем не кормит или это дань моде?

Катя промолчала, не зная, что сказать: «Скажу, что не дочь. А тогда кто? Конь в пальто».

Кабинет был светлым, но не большим с т-образной формы столом в центре, в окружении стульев и креслом во главе. Катя села в уголок кожаного дивана, который стоял около двери, рядом на журнальном столике лежали журналы одной тематике. Она опять почувствовала чужой себя в его мире. Через несколько минут в кабинет вошла официантка, подкатила поближе к девушке столик и, поставив кофе и пирожные, вежливо произнесла: Пожалуйста, прошу вас! Приятного аппетита».

Ни к кофе, ни к пирожным она не прикоснулась, так и сидела в своем уголке, роясь в телефоне в поиске информации о болезни Сергея Александровича, пока не вошёл хозяин кабинета с несколькими объёмными папками. Катя быстро встала с дивана, подошла и прижалась к груди, распахнув шире его расстегнутую куртку. Он, как ребёнка, поцеловал её в макушку.

– Долго я? Кажется, ничего не забыл. Теперь буду разбираться, бумаг накопилось за месяц,- устало вздохнул он, указывая на принесённые папки.

– А, почему ничего, моя Птичка, не клевала? Давай, ешь! Не уйдём, пока не съешь. Кофе, наверно, остыл, скажу, чтобы заменили. Девушка не хотела видеть никого постороннего, её не покидало чувство неудобства.

– Нет, нет не надо. Я специально ждала, когда он остынет. А, вы будете?

– Мне кофе нельзя, только чай и то желательно зелёный. Давай, ешь!

– Возьмите пирожное.

– Ешь. У меня холестерин высокий, мне нельзя. Твой мужчина стар и болен.

– Да, какой вы старый. У меня папа вам ровесник, а так отплясывал со мной в прошлом году на дедушкином семидесятилетии,- начала рассказ Катя, но вспомнив, что отец наверняка не родной, замолчала, сделав вид, что занята едой.

=10

Он уселся на единственное в комнате кресло, широкое с высокой спинкой, цвета в пару с диваном, на котором сидела Екатерина. Покачиваясь на винтовой вращающей ножке кресла, внимательно вглядывался в неё.

– Ты мне не рассказывала о своей семье. Девочки часто говорят о матери. Я не решался спрашивать, думал - ты сирота, а подарки для друзей выбираешь.

– Нет, у меня есть мать, отец, старший брат, две бабушки и дедушки. Комплект полный. Всё хорошо.

Екатерина не хотела рассказывать то, что ещё сама не полностью знала и боялась, что известное ей начало истории может расстроить Сергея Александровича.