Чужая мечта
Шрифт:
— Чего? Ты это серьезно, Корень? Молиться?
— Не надо устраивать дискуссию на тему веротерпимости. Ага? Мне молитва всегда помогает. Когда от чистого сердца. Ладно, пошли. Вон, видишь, тропа между холмами? Это безопасный — относительно, конечно — проход на Свалку. В Чапаевском ПДА отмечен. Еще три часа и первая часть нашего анабасиса закончится.
СВАЛКА
К местной помойной достопримечательности мы вышли к вечеру. Немного заблудились в холмах, обходя аномалии, сожравшие почти весь наш запас крепежных
О том, что мы уже на Свалке первым догадался я. Как-то неуловимо поменялся ландшафт — вроде бы и трава та же, и деревья. Только в воздухе сильно вдруг запахло ржавчиной. Хотя Петрович сказал, что это мне кажется. И запаха никакого нет, но мы действительно на Свалке. Но уж мне-то виднее, есть запах или нет. Если у него такой нечувствительный нос, я просто бессилен доказать очевидное.
Затем вдоль тропы потянулись холмы, образованные тоннами покореженного металла.
— Эк его плющит! — мрачно произнес Корень, вертя в руке непрерывно вибрирующий датчик радиации. — Если и дальше такой же фон, то завещание можно не писать — наследовать, один хер, некому будет. Давай-ка побыстрее двигаться. Чем меньше мы здесь торчим, тем… Давай быстрее, ага?
Мы побежали легкой рысцой, затравленно оглядываясь по сторонам и совершенно наплевав на возможные аномалии. Но, видимо, не зря говорят, что новичкам везет — ничего серьезного на тропе не встретилось. Один раз только я упал на ровном месте, даже на секунду показалось, что бегу босиком по скользкому кафелю, но сразу вскочил и, не оглядываясь, побежал догонять Петровича.
Метров через семьсот наших скачек впереди показался просвет между холмами. И прямо в просвете клубился очень плотный туман, бликуя на солнце всеми оттенками зеленого цвета — от спаржи до изумруда.
Корень остановился.
— Все, хорош… не на стадионе, влетим еще куда-нибудь. Да и счетчик молчит уже метров триста. Глянь там по карте — где это мы.
Коммуникатор позиционировал нас где-то в районе северо-запада местной помойки, однозначно определяя дорогу перед нами как зону непроходимых аномалий.
— Приехали, Петрович, — передвигая курсор на карте, я попытался найти выход, но ничего подходящего не увидел. — Если через холмы не лезть, то можно здесь и поселиться. Протоптаной дороги дальше нет.
— А за холмами что?
— Там еще с полкилометра по пересеченной местности, а потом шоссе.
— А это что за туман?
— Петрович, я тебе кто? Лидер местного клана? Или начальник лаборатории? Откуда мне знать, что это за туман? У тебя хотел спросить. На коммуникаторе в тумане сплошные аномалии. Да и седалищный нерв как-то беспокойно на эту зелепуху реагирует. Ну ее в задницу, а?
— Нерв — это, конечно, аргумент, — Петрович посмотрел по сторонам. — Ну, куда? Направо, налево? Чего там тебе твой нерв говорит?
— По барабану ему. Направо давай, сопка вроде пониже и железа в ней поменьше. Значит и фонить поменьше должно.
— Бред свинячий. Тоже мне, Курчатов, блин. Ладно, давай. Ты первый.
Ну, первый так первый.
Уклон
Подобный черепахе-альпинисту я остановился. В задницу меня что-то слабо толкнуло. С трудом повернув голову — ветер так и норовил оторвать ее вместе с капюшоном — я увидел Корня, пытающегося забодать меня в филейную часть. Петрович хотел что-то сказать, но ветер глушил все посторонние звуки, оставляя только свой жуткий вой. Взорвись сейчас рядом граната — я бы ничего не услышал. Поняв бесперспективность разговора, Петрович просто указал рукой вперед и сам медленно двинулся в выбранном направлении.
Вид с вершины был необыкновенным: желто-золотая осень, спокойствие и благодать. Пасторальные холмики, почему-то без овечек и пастушков — наверное, ветром посносило; поваленные вдоль дороги опоры ЛЭП, разрушенные здания; справа и сзади туман над болотом, в небе с юга надвигается грозовой фронт, тонкие солнечные лучи изредка пронизывают клубящиеся тучи, словом, лепота. За два месяца ничего не изменилось. Почему-то подумалось, что примерно так будет выглядеть вся земля, когда исчезнут люди. Хотя на самом деле, люди здесь тоже были. Мне удалось рассмотреть небольшую компанию вокруг костра, человек шесть, чуть справа от нашего пути, и трех человек на пределе видимости — пару и одиночку, идущих параллельными маршрутами, но в разные стороны. Пара шла куда-то в центр Зоны, одиночка возвращался к Периметру.
Пока я наслаждался открывшимися пейзажами, Петрович вырвался вперед.
Двигался он совсем медленно, но при этом пытался бросать перед собой всякий хлам, поднятый по дороге. Проверял путь на предмет аномалий. Сначала ветер сбивал его броски и детекторы Корня падали куда угодно, только не перед ним, потом, когда он спустился чуть пониже и, видимо, ветер опять начал слабеть, его снаряды стали падать точнее и сам он стал перемещаться заметно быстрее.
По широкой, вспаханной Корнем полосе, я направился вслед за ним.
Спуск занял минут пятнадцать.
У подножия холма, откинувшись на рюкзак, сидел мой напарник и, выпучив глаза, тяжело дышал. Я, наверное, выглядел так же.
Испачканные в земле, бетонной крошке, ржавчине, известке и еще бог знает в чем, в изорванных куртках, с грузом на спинах, издалека мы были похожи на что угодно, только не на людей полдня назад бодро шагавшим по взлетным полосам разных аэродромов. О том, во что превратился представительский костюмчик Корня, я лучше вообще промолчу.