Чужая мечта
Шрифт:
Чем больше он говорил, тем мрачнее становились его подручные, и тем больше мне казалось, что толку от нового знакомства не будет никакого. Только один ущерб.
— Вот уже полдня сидим, — не унимался Рыба, — кумекаем, как дальше быть. Как те мудрецы. Сионские. Идти-то нам далеко, а без проводника как? Вон Хомяки бают, до бара добраться, там нового проводника нанять. А бабосы-то уже уплочены. Всё, из сметы выбились. Подскажешь чего?
— Примерно такая же ерунда, пацаны, — наворачивая тушенку, ответил я, — проводника
— Нашего? — переспросил Иствуд, — ты ж, вроде, один?
— Ну да, — чувствуя, что палюсь, я постарался быть убедительным. — Мы с напарником без проводника, считай, километров шесть по Зоне отмотали, радовались еще, что без приключений идем, придурки. Потом вдруг у Семы под ногами как полыхнуло что-то, не поверишь, столб огненный метра на четыре вверх из земли, и все…. Пепел один. Он даже крикнуть ничего не успел, — я опустил голову, словно поминая безвестного Сему.
— В «жарку» попал, — авторитетно заявил Рыба. — Да, без толкового проводника здесь делать нехер.
— Где ж его взять-то теперь? — в голосе Дантиста слышна была вселенская печаль.
— Посидим здесь, — беспечно ответил Наум Хомяк, — место бойкое, кто-нибудь да появится. Чего бздишь-то? Договорились же уже обо всем. Вон на Макса посмотри: один через Зону шесть километров! И ничего сидит, разговаривает. Не такая она и опасная, Зона эта, чтоб её! А можно к бару двинуть, как брат говорит, здесь по карте недалеко.
— Это если человек фартовый до безобразия, то недалеко, — возразил ему Рыба.
— Так вот тебе человек фартовый! — Олесь Хомяк обличающее указал на меня пальцем. — Шесть километров без проводника прошел, чего еще-то?
Чувствуя, до чего они могут договориться, я решил вставить свое веское слово:
— Да, фартовый я, шесть километров, два трупа. Сколько до бара? Десяток км? Тогда будет всего три жмура и один больно раненый.
— Почему это? — Хомяки дружно присели напротив меня.
— Каждые три километра — один покойник, а десять на три ровно не делится, поэтому один раненый, — я усмехнулся, — если такой расклад устраивает, то пошли.
— В дупло такую арифметику, — высказался Дантист, — уж лучше здесь сидеть, ждать кого-нибудь поопытнее.
— Ну да, здесь лучше, — как-то неубедительно поддержал его Рыба. — До первой вертушки, или кровососа какого-нибудь, а то может, выброса дождемся? Говорят, в первый раз он совсем не страшный, погрохочет чуть, и все: вот он ты, готовый свежий зомбак, можешь сам идти куда хочешь, хоть новичков пугать. Карьера, блин.
Все замолчали, обдумывая его слова, в общем-то, не лишенные смысла. Тушенка в банке кончилась. Я облизал ложку и поднялся.
— Ладно, братцы, спасибо за ужин, пойду я.
— Куда?
— В бар, конечно, куда ж еще-то? Если дойду, попробую вам кого-нибудь прислать на помощь. А если
Они промолчали, а я потихоньку двинулся в сторону своей ложбины, чувствуя, как сверлят спину пять пар глаз. Они смотрели за мной долго, пока я не скрылся в низине, но ни один из них за мной не пошел.
Корень каким-то непостижимым образом оказался уже на месте. На том самом, где мне пришлось облегчиться. Он сидел на рюкзаке и чесал пистолетом спину.
— Н-дя, — задумчиво протянул мой напарник, — не повезло… Или, наоборот, повезло? Ведь живой же? Ладно, Макс, не горюй, прорвемся, уж не сложнее ходьбы по минному полю наша задача? Ага? А на минном поле и в футбол играть можно. Если умеючи.
— Ты здесь откуда, Корень? Ты ж меня пасти должен был!
— Так я и пасу, — хохотнул Петрович, — аки пес цепной овцу заблудшую. Слышал я ваш разговор бестолковый, вот и подумал, чего ждать-то? Пойду, Макса встречу. Да ты не рад мне?
— Рад, — устало ответил я и сел на соседний рюкзак, — делать-то что будем?
— Что делать? — Корень демонстративно почесал затылок. — Думаю, дальше идти… Ты со мной, Макс?
Второй раз подряд он меня удивил.
— А что, Петрович, у меня право голоса появилось? С чего такая демократия вдруг?
Корень задумался, внимательно посмотрел на меня своими черными глазками и вдруг беззвучно рассмеялся. Он стучал кулаками по коленкам и притопывал, если б я знал его чуть хуже, непременно усомнился бы в целостности его рассудка, но эта гнида военно-банковская иногда становилась необъяснимо эксцентричной. Мне частенько казалось, что он как минимум контуженый, а, может, и с осколком в голове.
Ржать он прекратил также неожиданно, как и начал.
— Не обращай внимания, так, старое вспомнилось. — Он улыбнулся и уже серьёзно продолжил, — Мы сейчас и здесь с тобой в одинаковом положении. Либо идем вдвоем и достигаем цели, либо… каждый свободен в своем выборе. Я не смогу тебя контролировать постоянно, а идти дальше с ненадежным напарником… Уж лучше одному. Ну, так что скажешь? Пойдем, помолясь?
— Пошли, босс. Только молись без меня, хорошо? — Мне показалось, что Петрович облегченно выдохнул. Я поднял свой рюкзак и двинулся вперед.
Корень поднялся, взвалил на спину свою часть ноши и пошел за мной.
— Да, Макс, ты не пойми меня неправильно, но впереди теперь всегда будешь идти ты.
Я промолчал.
— Кстати, Максим Сергеевич, — минут через пятнадцать Корень не выдержал напряженного молчания, — где ты тихарился два года? Я ведь все твои знакомства поднял, половину земного шарика перетряхнул, а вторую заблокировал надежно! И ничего! Так где ты был? Поделишься тайной?
— Не, Петрович, ты ж сам сказал — тайна! А какая ж это тайна, если ее всем разбалтывать, а?