Чужая мечта
Шрифт:
Теперь я точно знал, почему Корнеев не обнаружил на моей спине татуировки и шрама под коленом — потому что их там никогда не было! Но у Макса — и это я тоже знал — они были! Как это возможно?! Я помню все о Максе — вплоть до щенячьей радости охватившей его (или все-таки меня?) в шесть лет, когда своими тонкими ручками он вырезал из соснового бруска ржавым ножом свой первый кораблик. Помню как-то странно: очень отчетливо и в ярких красках, но все же словно как о нарисованной на картоне картинке. Со впечатляющими подробностями, и в то же время не так, как помнят свое прошлое.
Я ощупал лицо — лицо Макса, оно же мое. Мое — это чье?
Что все это значит?
Наверное, я слишком долго был погружен в себя, потому что вдруг понял, что меня трясут. Издалека долетели слова, постепенно приближаясь и набирая громкость:
— Макс! Макс! Да что с тобой?! Макс! — Корень орал в самое ухо.
Белыч стоял рядом, с интересом наблюдая сцену, не преминув ехидно заметить:
— Я же говорил, что он тормоз.
— Да ладно тебе, — Корень махнул на него рукой, — видишь же — парня накрыло! Макс? Ты как?
Я уже вполне осмысленно оглядывался по сторонам, сознавая, что переход удался и мы в Рыжем лесу.
— Нормально. Не надо меня больше трясти. Я давно так стою?
— А? — Видно было, как Петрович расслабился. — Секунд пятнадцать. Рот открыт, слюна течет, потом ощупывать себя начал. Даун как есть — в самом чистом виде! Что случилось?
— Не знаю… — Голос определенно похож на тот, который я помню у Макса. И на мой… тоже похож. — Вроде как заново родился. Наверное, Пузырь так подействовал.
Я огляделся. Вокруг действительно было место, получившее название Рыжий лес. Стволы деревьев, полувысохшая, но оставшаяся навечно на ветках листва, разнотравье — все было цвета яркой свежей ржавчины. Висевшие на деревьях мётлы жгучего пуха — обычное здесь украшение всего, что возвышалось над землей более чем на метр, сильно побитые последним Выбросом, колыхались вслед за волнами еле заметного ветерка.
Не сказать, что кроны деревьев невероятно густы, скорее даже наоборот, но под деревьями заметно темнее, чем в редких просветах.
— Значит так, друзья, — Белыч прервал наше общение, — Если мы собираемся куда-нибудь попасть, надо идти!
— Так говори, куда идти! — вскипел Петрович, — Проводник у нас ты!
— Хорошо, — меланхолично согласился Белыч, — проводник — я. Как скажете. Тогда слушайте последний инструктаж.
— Говори уже, — Петрович махнул рукой и сел на слегка поросший рыжим мхом валун, одна из сторон которого была украшена пегими прядями жгучего пуха.
— Мы в Рыжем лесу. До конечной точки нашего похода осталось километра четыре. Точнее пока не скажу, потому что не вижу ориентиров. Но я их увижу. Здесь все как в обычном лесу — не сорить, костров по возможности не разжигать, деревья не ломать. Есть и небольшие дополнения: предельная аномальная активность. Но это очагами. Далее, место известно повышенным количеством зверья. Днем главную опасность представляют собой снорки, собакообразные мутанты, тушканы, довольно часто встречаются кровососы. По сети проходили сообщения о бродивших поблизости псевдогигантах. Кабанов здесь почти не бывает, как не бывает и псевдоплотей. Зомби так же очень редки. Ночью главная опасность исходит от охотящихся химер. Сталкерам и ученым этот район неинтересен — артефактов почти нет, риск высок. Если бы не достаточно популярный проход в центральные области Зоны, сюда вообще бы никто не совался. Поэтому людей здесь можно встретить по большей части на окраинах леса. Если застава
— Нам-то что делать? — спросил Петрович.
— Вам? Делать выводы из вышесказанного. А это значит, что оружие всегда должно быть под рукой, всегда с полным боекомплектом. Основным здесь чаще всего используют дробовик: дистанции небольшие, рассеивание дроби невысокое, в общем, даже если кто-то привык к другому оружию, дробовик нужно держать легкодоступным. На глаза сильно не надейтесь — здесь уже в тридцати метрах ни хрена не видно за стволами деревьев и чертовым пухом. Однако, если ситуация непонятна, если есть сомнения — не стрелять! Только по моей команде, либо когда вас уже начинают есть. Бывали здесь случаи, когда отстреливаясь от безобидных тушканов, некоторые неопытные ходоки привлекали внимание куда более опасных тварей. Ничего не упустил?
— Тебе виднее, — ответил я, а Петрович поддержал меня согласным кивком.
Белыч огляделся кругом и хлопнул ладошкой по лбу:
— Так и знал — что-то упущу! — Казалось, Белыч обрадовался этому обстоятельству. — Жгучий пух! — визитная карточка Рыжего леса. Он встречается в Зоне часто, но здесь он повсюду. Реагирует на быстрое движение, рассыпает споры. Они ядовиты, — Петрович вскочил со своего насеста, отряхнул штаны, — если перебрать дозу — хорошего будет мало. Избегать контакта достаточно просто: не торопиться, проходя под этими мочалками, тщательно закрыть открытые участки кожи. Осторожно и медленно, короче. Вернемся к наблюдению за обстановкой. Главным образом полагаться нужно на слух — мутанты любят пошуметь перед атакой, редко кто умеет подкрадываться. Если хорошее обоняние, подключайте нюх. Как правило, от любого порождения Зоны здорово смердит гниющим мясом. И, само собой, повышенный радиационный фон, аккумулируемый местной флорой. Особенно активны в этом отношении мхи, — он персонально улыбнулся Корню. — Без особой нужды не садиться, и не, упаси бог, ложиться: наиболее активный распад элементов происходит над поверхностью земли — где-то до колена. Впрочем, если не дорожите своими висюльками, можете вволю покувыркаться. Я предупредил. Вот, кажется, всё.
— Четыре километра?
— Примерно.
Гнилью тут воняло и без всяких мутантов.
— Странно, — сказал Петрович, — Авгур, дай ПДА.
Я подал ему электронную приблуду. Петрович покрутил её в руках, понажимал кнопки, показал экран Белычу и спросил ещё раз:
— Четыре километра?
— Что опять не так? — Сталкер заметно раздражался.
— По карте весь Рыжий лес — два с половиной километра! Как может быть четыре, если мы уже здесь и цель наша тоже в лесу?
— Логично, — сообщил Белыч. — Но километров четыре. Рулетку дать? Для точного промера?
Корень посмотрел на меня, ожидая поддержки, но я лишь пожал плечами. Если проводник говорит — «четыре», значит, так оно и есть.
— Ну, вы готовы идти?
— Да.
— Да.
— Тогда пошли. Порядок построения прежний.
— Веди нас, Вергилий!
— Вергилий? — переспросил Белыч. — Почему не Харон?
— Ты ж писатель, не лодочник, — усмехнулся Корень.
Мы пошли вперед, тревожно осматриваясь по сторонам, ожидая чего угодно. Первый километр прошли спокойно: не видели ни мутантов, ни сталкеров. Мертвый лес хранил тишину, изредка нарушаемую порывами ветра. Странно было не слышать привычного пения птиц. Только шуршание жгучего пуха, приглушенный сухой треск давно мертвых веток, шорох наших шагов, сиплое дыхание Петровича.