Чужая мечта

Бондарь Дмитрий Владимирович

Фальшфейеры один за другим потухли. Мы с Петровичем развернулись одновременно, направляя свои фонари назад. И облегченно выдохнули — дверь, через которую мы прошли, была на месте.

— Сколько у тебя еще сигналок? — Корень подошел к сталкеру.

— Девять осталось. Три белых, двадцатисекундных. Остальные красные. Минутные.

— Отлично! Давай так сделаем: побросаем по курсу, перемещаясь к горящим, авось, найдем дорогу. У Макса где-то веревка осталась. Надо её к двери привязать.

— Сколько

там этой веревки? — идея не показалась мне достойной. — Метров десять осталось. Ерунда.

— А что делать? — Петрович пристально посмотрел сначала на меня, потом на Белыча. — Есть соображения?

— Одному остаться придется. Голосом команды подавать будем. — Белыч еще раз огляделся вокруг. — Пол ровный, аномалий не видно. Можно и в темноте побродить. Да и фонари метров на двадцать пока бьют.

— Я останусь, — Корень сбросил поклажу на пол, уложил «вал» на сгиб локтя и застыл недвижимым памятником.

— Пошли, Макс. — Белыч перевесил на грудь свой «калаш», накрутил на него ПБС, пояснил, — Если в темноте стрелять придется, чтоб не ослепнуть совсем. Вам-то с «валами» хорошо. Тихо и без огонька.

— Стой! Дай-ка мне свою пушку, — Корень протянул руку, принял у послушного Белыча его «калаш», отдал взамен свой «вал».

Он скрутил ПБС, бросил его сталкеру и довольно ухмыльнувшись, пояснил свои действия:

— Дополнительный маяк будет, ага. Если через пять минут не вернетесь, стану стрелять одиночными вверх каждые полминуты. Вспышку далеко видно.

Белыч согласно кивнул, повесил автомат на плечо, оглянулся на меня:

— Готов, Макс?

— Готов.

Он, резко размахнувшись, бросил вперед очередной, на этот раз красный «маркер» и мы поспешили за ним вслед, пользуясь недолгим моментом приличного освещения. Немного не добежав до цели, Белыч зашвырнул еще одну свечку, а когда мы оказались около неё — следующую. После пятой свечи я успел быстро оглянуться и увидел позади нас лишь три горящих огня. А свет брошенного вперед шестого фальшфейера снова осветил небольшой клочок темноты над бетонным полом — ни стен, ни, тем более, дверей.

— Стой! — мой окрик вопреки ожиданию не раскатился гулким эхом по обширному — теперь это уже было понятно — залу, а буквально сразу затих, запутавшись в плотной темноте, — Назад! Свечи гаснут!

Мы бежали назад, чувствуя, что не успеваем — огни гасли, начиная с самого дальнего, и уже очень скоро мы застыли на месте, не видя перед собой ориентиров.

— Петрович! Ау! — не теряя времени, заорал проводник.

Корень молчал. Наверняка просто не слышал. Белыч попробовал покричать громче, едва не сорвал голос и благоразумно заткнулся.

— Видел когда-нибудь такое? — я спросил сталкера, выразительно обведя пальцем вокруг головы.

— Даже не слышал, — просто ответил проводник. — Похоже, влипли.

Мне

показалось, что где-то слева, на периферии зрения что-то неярко полыхнуло на секунду — неярко, будто прикрытое черной тряпкой, но в кромешной темноте, что нас окружала, достаточно заметное, чтобы привлечь внимание.

— Кажется, я что-то видел. Белыч, выключаем фонари, смотрим по сторонам. Там — слева, что-то блеснуло.

Тьма вокруг нас после выключения света, казалось, осязаемо залепила глаза, сковала страхом руки и ноги, не давая возможности даже просто шевельнуться. Кружилась голова, как после быстрой карусели в далеком детстве, накатила тошнота. И слева вновь полыхнуло короткой вспышкой.

— Петрович стреляет. Пошли. Считай до двадцати, потом выключаем фонари, смотрим.

Мне показалось, что бродили мы в темноте, подгоняемые периодическими всполохами Корневского «маяка», по меньшей мере, пару часов. Белыч несколько раз успел высказать предположение, что Петрович просто издевается над нами, бегая кругами, подавая сигналы то слева, то справа. Он вроде бы даже обиделся.

К Петровичу мы вышли совсем не с той стороны, откуда он нас ждал. Охотясь за его сигналами, мы сильно забрали влево и как-то неожиданно оказались между стоянкой Корня и входной дверью. Белыч, увидев его, обессилено опустился на пол — не столько от физической усталости, сколько от завершения не очень приятных блужданий, когда уже пару раз появлялось стойкое ощущение бесконечности коротких перебежек между проблесками далеких выстрелов. Я стоял над сталкером, уперев ладони в колени, и тяжело дышал, переводя дух. Петрович успел выстрелить еще три раза, прежде чем я отдышался и окликнул его.

Услышав мой окрик, Корень моментально повернулся на месте, взял меня на прицел и замер.

— Макс?

— Мы это, брат, — отозвался снизу Белыч, — заблудились немного. В аномалию вляпались, кажется.

— Сейчас нормально всё?

— Да, иди к нам. Вперед дороги все равно нет.

— Мысли есть как вниз пролезть? — Петрович неспешно подобрал брошенные рюкзаки, забросил их на плечо и, согнувшись под их тяжестью, пошел к нам.

— Через лифтовую шахту попробуем, — без оптимизма предложил сталкер. — На этаж поднимемся и попробуем.

Корень остановился возле нас, шевельнул плечом, скидывая груз.

— Через шахту? Опять в этот склеп? — меня совсем не обрадовало предложение проводника, но другого пути и впрямь не было.

Петрович, ничего не отвечая, прошел мимо нас к двери, открыл её и высунулся наружу.

— Твою мать! Где они? — ругаясь на чем свет стоит, он выскочил на лестничную площадку, мы, подобрав свои пожитки, бросились за ним.

— Не ушли же они! — На середине лестничного пролета стоял Корень и растерянно смотрел по сторонам.