Чужая осень (сборник)
Шрифт:
— Валентина Митрофановна, если не секрет, какую сумму мог предложить вам музей? — специально задаю наивный вопрос, чтобы старушка до конца прониклась симпатией ко мне. Будто я не знаю, сколько имеет права заплатить наш музей? Помню, как мы несколько дней изнывали от смеха, когда Алик шутки ради предложил музею серебряный пояс XVIII века с изображением жития святых, так музей больше пятисот, хоть прыгай, выложить права не имеет, а если тот пояс в лом перемять — и то, минимум, три штуки, по старой цене, естественно. Ну, да мы не варвары, чтобы произведение искусства поганить, этот старинный ремешок Алик в конце-концов на трехкомнатную квартиру поменял с одним из тех, кто, стоя в овировской очереди, шептал молитву «Отечество славлю, которое есть, но трижды — которое будет».
Валентина
— Так вот, Валентина Митрофановна, на самом деле ваши раритеты сегодня стоят значительно дороже, и мне просто неловко пользоваться вашей неосведомленностью. Поэтому о девяти тысячах не может быть даже речи, я оцениваю их не менее чем в двадцать тысяч, — и кладу перед изумленной таким бескорыстием старушкой две банковские упаковки сторублевок.
С одной стороны — риск, конечно, есть: с замашками Валентины Митрофановны такую сумму она не расстреляет даже за несколько лет. Но с другой стороны, я уверен на двести процентов, что кроме меня она уже ни с кем даже говорить не станет, если снова захочет расстаться с частью коллекции. И совесть чиста, потому что ни одна организация, пусть даже Министерство культуры, не даст Будинецкой за эти экспонаты и половины той суммы, которая лежит перед ней на столе. Мне, откровенно говоря, этот Восток тоже ни к чему, но сейчас появилось столько людей, готовых вложить деньги в произведения искусства, что рано или поздно кого-то из них я обязательно выручу. Естественно тем, что не подойдет моему компаньону Тенгизу из братской Грузии: ордена и Восток — это его специфика, и лежат пробитые им каналы через южные границы, незримыми нитями соединяя многие страны мира. Не зря в его записной книжке закодированы номера телефонов в Амстердаме, Бонне, Ванкувере, Мельбурне. Слава Богу, у нас дружба старая, и хотя Тенгиз производственными тайнами не делился, как-то во время отдыха с одной из моих фей он до того увлекся изучением ее анатомических особенностей, что Рябову не составило особого труда на свой страх и риск перефотографировать эту записную книжку. А когда через несколько дней Сережа положил передо мной расшифрованную клинопись Тэнго, я нисколько не рассердился за такое самоуправство. Пусть компьютер надежно хранит эти данные, вдруг когда-нибудь пригодятся.
— Вы уж простите за совет, Валентина Митрофановна, но раз у вас появились деньги, на которые вы не рассчитывали, купите себе квартиру с ванной. Я уже не говорю, извините, что здесь один туалет на два этажа, да и готовить в комнате не очень приятно.
Сегодня еще за двадцать тысяч можно купить скромную самостоятельную квартирку, но в ней же и ремонт делать нужно, и обставить, так что, если бабуся проникнется моим предложением, можно считать цель этого визита полностью достигнутой.
— Я вам оставлю на всякий случай номер телефона, своего-то у меня нет, это мой друг, он все передаст, — и на прощание с неподдельной искренностью произношу:
— Дай Вам Бог доброго здоровья.
Хорошо, что мое собственное здоровье пока еще не нуждается в аналогичных пожеланиях, но пришлось пропотеть на холодном осеннем ветру, пока в три приема я дотащил к машине купленый товар, попутно дважды споткнувшись об острый угол кладовой в темном коридоре и наступив в свежую кучку кошачьего дерьма.
Все эти огромной ценности бебехи я просто свалил в кучу по месту своей основной прописки, не очень-то переживая, что замок при желании можно открыть перочинным ножом. Пусть лежат до поры до времени, в целости и сохранности, здесь им будет надежнее, чем даже за металлической дверцей, оснащенной сигнализацией: не представляю, какому самоубийце взбредет в голову лезть в мою квартиру.
Когда
Двадцатиминутной скуки ради врубаю телевизор и дикторша прекрасно поставленным бодрым голосом поведала:
— … в честь высокого гостя в Кремле был дан обед. Полностью текст выступления будет опубликован.
Вы бы, ребята, лучше меню этого обеда опубликовали, это гораздо интереснее. А так сиди, догадывайся: небось, в связи с поголовным наступлением на алкоголизм высокого гостя поили исключительно минеральной водой, а закусывал он талоном на сахар.
Ровно в полночь выглядываю в окно, перед домом стоят два «Жигуленка», пора снова работать. Быстро допиваю кофе, слетаю вниз по металлической лестнице и прыгаю на переднее сидение. Удобно расположившись рядом с экс-борцом, коротко командую:
— К девочкам.
Конечно совсем не помешало бы съездить к каким-нибудь девочкам не по делу, а для отдыха, но это пока не более чем наивное желание: время, время, когда-то не знал как тебя убить, а вот сейчас его катастрофически не хватает.
Девочек я подбирал лично, не доверяя вкусу Рябова; он как-то не более чем в шутку высказался, что ему любые бабы нравятся, лишь бы давали. Мне любые не подходили; только очень красивые, прекрасно сложенные, на все вкусы. И не те девчушки, участвующие в конкурсе всяческих мисс, при росте под сто восемьдесят, весящие чуть за пятьдесят, а с такими фигурами, чтобы, глядя на них, у каждого мужика зарождалась не потуга разгадать извечную тайну женской красоты, а совсем другое желание.
В конце концов из множества ни о чем не подозревающих претенденток был подобран десяток. Из них остались четыре — блондинка, брюнетка, шатенка, рыжая. Четыре из сотен девочек, штурмовавших высшие учебные заведения Южноморска, были безо всяких проблем устроены в интересующие их институты. Наш контракт заключался на время их учебы, после моей помощи с распределением деловые отношения завершались. Я уже полностью сменил один женский отряд, второй трудился по давно налаженной схеме. Девушки зарабатывали очень хорошо, позволяя фамильярности только тем мужчинам, которые представляли для меня интерес. Кроме того, если у них не было дел, я никогда не возражал против того, чтобы они подрабатывали. За примерным поведением своих подопечных приходилось постоянно следить, и варианты временных работ подсказывать самому.
Этим летом девочки хорошо наварили, отдыхая на пляже. Я подсказал Мельникову, чтобы он брал их с собой. Летом Григорий Мельников буквально горел на работе под жарким южным солнцем, с утра до вечера щелкая морды отдыхающих. Но после того, как в дело включились мои девочки, темп его трудовых будней стал таким, что из объектива «Никона» дым повалил: ну, какой мужик не захочет сфотографироваться в обнимку или по крайней мере держа под локоток женщину, красоту которой не передадут никакие слова. А здесь, пожалуйста, цветное фото: вот какую кралю на юге подцепил, все приятели от зависти перекривятся. А в углу надпись «Привет из Южноморска», за которую Гриша лупил со счастливого клиента дополнительный рубчик. Это вам не с облезшей обезьянкой сниматься под пластмассовой пальмой, так что сколько дополнительного дохода дали Мельникову мои девочки — один он знает. Но и их он не обидел, во всяком случае за лето Рябову ни разу не пришлось принимать коллективные заявки на духи, косметику, нижнюю спецодежду моих подчиненных.