Чужая птица
Шрифт:
— Министр здравоохранения выступил с заявлением еще в феврале, когда проходила презентация «плана готовности», и пообещал, что вакцины хватит на всех, — отметил Морган.
— Я бы рассмеялась ему в лицо, не будь наша ситуация столь удручающей. Вакцинацию следует проводить в два этапа, а это значит, нам необходимо восемнадцать миллионов доз препарата. Где их взять, министр упомянуть забыл, — снова вздохнула Оса и потерла пульсирующие виски.
— Сплошной обман! Они пытались успокоить людей, но вышло только хуже, потому что во всех газетах черным по белому написано: для производства действенной вакцины
— Не допустить паники — это по-прежнему важно, — сказала Оса. — Пока сохраняется спокойствие, люди будут следовать нашим директивам. Но как только баланс нарушится… Поверьте, по ночам я вижу кошмары о том, что случится тогда.
— Неужели нельзя найти дополнительный персонал? Давайте задействуем безработных и вышедших на пенсию медсестер. Наверняка есть возможность издать соответствующий приказ и в нынешней ситуации, а не только в случае военных действий или форс-мажора, — предложил Морган.
В последние дни коллега Юнатана превратился из сонного мечтателя в человека, способного принимать четкие и скорые решения. Будто все эти годы он существовал в режиме энергосбережения, копя силы для критической ситуации, подумалось Юнатану, но говорить это он не стал.
Помимо нехватки персонала и препаратов, остро стояла проблема свободных коек, точнее, их отсутствия.
— Если пациенты начнут поступать к нам в массовом порядке, места на всех в Фоллингбу не хватит. Нам нужны полноценные больничные условия, оборудованные палаты, кислород. А что делать с теми, кто взял больничный? Понятно, все боятся заразы и решили переждать угрозу дома. Но если мы не укрепим моральный дух наших сотрудников уже на этой стадии, то дальше нас ждет полный хаос. Ведь работающие на износ врачи и медсестры в какой-то момент сломаются, — произнес Юнатан, и перед глазами у него возникло усталое лицо сестры Агнеты. Нужно выкроить минутку и поговорить с ней, с болью в сердце подумал он. Вот закончится собрание, и он сразу пойдет к ней.
— Прежде, когда свирепствовал туберкулез, никто не отлынивал от работы, — заметил Морган. — Но то были иные времена: люди испытывали уважение к властям, да и побаивались их, а рисковать жизнью ради других считалось благородством.
— Не работаешь — живи впроголодь. Люди тогда не сидели на шее у государства. Однако вряд ли подобное предложение поддержат сегодня, — сухо рассмеялась Оса, будто закашлялась. — Раньше выбор был простой: либо умираешь с голоду, либо умираешь от туберкулеза.
— Если бы родственники забрали домой всех пациентов из домов престарелых, то освободилось бы достаточно много места. Так я думал поначалу, — сообщил Юнатан. — Но потом понял, что все дома престарелых расположены в городах, и свозить туда заразных больных довольно рискованно. Найти бы пустующее помещение где-нибудь в сельской местности.
— Я разговаривала с представителями похоронных бюро сегодня, —
— Простите, что прерываю, — в дверях показалась медсестра, — но на проводе губернатор. Оса, вы подойдете к телефону?
— Продолжим завтра, у меня в кабинете в девять утра, — произнесла Оса и вышла.
Послышался стук в дверь, но Юнатан ответил не сразу. Только когда постучали во второй раз, он попросил подождать и надел маску.
— С тобой хочет поговорить Мария Верн, выйдешь к ней? — На этот раз защитное обмундирование скрывало медсестру Лену, которую он, как водится, узнал по голосу.
— Да, сейчас приду, — пообещал Юнатан и подошел к умывальнику, чтобы сполоснуть лицо холодной водой. Он взглянул на собственное отражение в зеркале, и стон сорвался у него с губ: лицо пылало, а веки распухли. Впервые он порадовался тому, что нужно надеть маску — она скроет его физиономию.
В разговоре с Агнетой он дал слабину: не смог подобрать слов, а потом и вовсе разрыдался. Агнета сказала ему то, что он больше всего хотел услышать: это не его вина, он сделал все, что мог. Теперь, после их беседы, ему было стыдно.
Как только Юнатан показался в дверях, Мария вскочила и поторопилась ему навстречу. Они одновременно вошли в комнату, которая была оборудована для посетителей: камин, диван и пара кресел, окно, откуда открывался вид на равнину.
— Я знаю про Себастиана, — только и успела выговорить Мария, прежде чем упала в объятия Юнатана, ища утешения, и тому пришлось собрать последние силы, чтобы сочувствие, которого он так жаждал, не переросло в нечто большее, а собственное тело не вышло из повиновения.
Юнатан взял Марию за плечи и осторожно отстранил ее от себя, чтобы взглянуть в глаза поверх маски.
— Как принял новость Эмиль?
— Он расстроен, но не отказывается говорить об этом. Я приехала рассказать, что Мальте с бабушкой у меня дома. Ваша мама согласилась переночевать у меня и позаботиться об обоих детях: моей Линде и вашем Мальте. Нина сейчас в больнице, я не знаю, что с ней: просто перебрала лишнего или тоже подхватила вирус.
— Спасибо, не представляю, как мне вас…
— Позвольте мне остаться на ночь в больнице, с сыном. Я знаю, родителям это строго запрещено, но я нужна Эмилю, как никогда. Вы ведь разрешите мне остаться, правда? — Глаза Марии расширились и наполнились слезами. — Мне необходимо быть рядом с ним! Температура поднялась, а действенных лекарств по-прежнему нет, верно? Что же будет дальше, Юнатан? Мне так страшно, и вы тоже боитесь, а это меня пугает еще больше.
— Неужели по мне настолько видно?
— Да, видно. Но почему никто не придет нам на помощь? У других стран наверняка есть свой запас препарата, и они могли бы поделиться с нами, по крайней мере из соображений самосохранения. Но никто ничего не предпринимает, и я не понимаю почему! — В голосе Марии появились жесткие обвиняющие ноты, она и сама это услышала.