Чужая семья генерала драконов
Шрифт:
Один удар по голове. Несколько долгих мгновений и брат вцепился в шею убийце.
Космач упал, чтобы уже никогда не подняться с земли. Руни, шатаясь, размазывал кровь с частично изменившегося лица. Он ошалело смотрел вниз, словно не веря в то, что совершил.
Подгоняемая зверем, с которым вдруг обрела общий язык, уцепилась за плечо брата и поволокла его к телеге. Заставила взобраться. Выхватила Юниль из рук пожилой ведьмы и вручила ему. Парень громко замычал, пальцем показывая на котят.
Не думая, стоят ли жизни этих двух комочков шерсти потерянного
— Лошадь вывести нужно, — у ведьмы дрожали руки. — Лошадь, доченька. Без нее никак.
Кивнув, я потащила ее в конюшню. Побелевшая от пережитого женщина спотыкалась и трясла головой, пытаясь прийти в себя.
Первое стойло, второе...
— Сейчас, сейчас, — приговаривала ведьма. — Никогда не думала, что буду благодарить богов за то, что рождена дочерью конюха.
От ее слов стало легче. Сама я не представляла, как впрягать лошадь в телегу. Одна без этой пожилой женщины и паренька я была бы обречена, и, скорее всего, лежала бы уже с Юниль у забора в куче тел.
— Нашла! Какой крепыш, — Амма вывела довольно резвого молодого коня черного окраса. — Вот он нам и нужен. Хороший, выносливый.
Кивнув мне, женщина указала на выход.
— Ты иди, доченька, иди... Проверь их, а то сердце не на месте. А я захвачу все, что нужно. Зима ведь. А еще лучше — пришли мне Руни.
Я не спорила, признав ее за главную. Выбежала из конюшни и быстро забралась в телегу.
— Там бабушке помощь твоя нужна, — скомандовала, забирая у брата Юниль.
Он оказался понятливым и быстро помчался, куда сказано.
Я же осталась сидеть, чувствуя страх и беспомощность. Удивительно, но после всего, что с нами произошло, моя малышка продолжала крепко спать и забавно сопеть, согретая в одеяле. Брат успел собрать все, что выкинули из телеги, и сложить у высокого борта. Узелки, одеяла, котелок, наши корзины с едой. Еще невесть что. Но думается — все нам теперь пригодиться. Рядом с моей ногой в сене копошились котята. На них сверху Руни попытался накинуть, видимо, шаль Аммы, чтобы не замерзли.
Наверное, эти пищащие комочки с белыми манишками меня и подкупили. Ну не может тот, кто заботится о малышах, быть жестоким.
Тихое мяуканье котят располагало к брату. Я очень надеялась, что найду в глазах этого немого крепкого парня обещание опоры и крепкого плеча.
Время будто остановилось.
Мой взгляд метался от черного проёма входа в конюшню на два трупа, лежащих у передних широких колес телеги. В идеале, конечно, лучше бы были полозья, но и такой зимний вариант повозки сгодится.
В душе тихо скулила волчица. Я чувствовала ее нетерпение.
Вытерев ладонью губы, заметила на коже разводы крови.
Я убила. И вроде испугаться должна, но лишь усмешка тронула губы. Заслужили.
Моего слуха коснулись звуки возни и топот.
— Доченька, — на улице показалась Амма, — положи девочку на дно
Кивнув, я сделала, что сказали, и спрыгнула на землю...
Через несколько самых долгих в моей жизни минут мы с трудом впрягли коня, накидали в телегу больше сена, пристроив еще и связанный тюк сзади. Я помогла брату натаскать сброшенных у дверей конюшни сухих дровишек. Ведро. Толстые подложки под седла...
Младший из сыновей ханыма, несмотря на свою ущербность, оказался куда проворнее и умнее братьев.
И добрее...
Забравшись на повозку, он дополнительно укрыл Юниль толстым пуховым одеялом. Для своих котят из сена спешно выложил нечто схожее с гнездом и похлопал мне рукой рядом с собой, разворачивая большой шерстяной мужской плащ явно не с его плеча.
Опомнившись, я подбежала к мертвым воинам Бирна. Забрала их мечи с ножнами и поясами. Выдернула из-под тел плащи, быстро стерев с них местами кровь. На глаза попался нож. Нашла я и два кошелька с небольшим количеством монет.
Бросила их Амме и заспешила к брату...
... Мы выехали к южным вратам. Сердце билось как бешеное. Этой дорогой пользовались только крестьяне ближайших деревень. По обе стороны нас прикрывали высокие сугробы. Я все ждала, когда нам наперерез выскочат псы Бирна, но этого не случилось...
Боги смилостивились над нами, позволив ускользнуть и потеряться для своры нового ханыма.
Закрыв глаза, я плотнее прижала к себе просыпающуюся Юниль и улыбнулась.
Выжили. Руни тоже по-доброму растянул губы, поглаживая своих непоседливых котят. Амма, завернувшись в плед, управляла повозкой. И куда мы ехали, мне было откровенно все равно.
Главное — подальше от дома, в котором мы с братом родились и выросли.
Глава 4
Два года спустя
— Юниль, я кого попросила подсыпать курочкам зерна?
Услышав доносившийся с улицы недовольный голос Аммы, замерла с испачканными в муке ладонями. Тесто для лепешек было готово, осталось огонь развести да испечь их.
— Юниль!!! — снова прогремело на весь огород. — Ох и поганка такая! Выходи!
Я прищурилась, не скрывая недовольство. Моя малышка с утра изволила не помогать, а озорничать. И это расстраивало. Я очень не хотела, чтобы она росла белоручкой, потому как на себе испытала, как это сложно быть ни на что не способной.
После побега из дома ханыма мы какое-то время скитались по деревням. Потом прибились к жрицам богини Яники. Эти храбрые босые женщины посчитали нас семьей, а мы не стали их убеждать в обратном, сочтя, что так всем будет лучше. Так Амма стала мне и Руни матерью, а Юниль моей дочерью. О том, кто ее отец никто не спрашивал. Щадили мои чувства, думая, что муж сгинул где-то в лесах, сражаясь с магами, а может, и с драконами.
В общем, жрицы всем шептали, что я молодая вдова. Так и честь мне сберегли, и правдоподобную историю материнства придумали.