Чужая семья генерала драконов
Шрифт:
Юниль, конечно, тосковала по Кларисе, но события в ее жизни менялись с такой скоростью, что она перестала спрашивать о ней и легко назвала мамой меня. Амму — бабушкой, а Руни — любимым дядей. Она обожала нашего высокого неповоротливого парнишку с такими похожими на мои глазами. И даже коты сыграли свою роль. Жрицы нас зауважали: сами дома лишились, но животных на улице не оставили. С собой взяли.
По ногам тут же скользнули два пушистых хвоста. Лепешки-то с мясом, а значит, и котейкам Руни дань положена в виде полных мисок.
— Юниль, ну куда ты запропастилась? — в окне показалась Амма.
Усмехнувшись, я быстро нашла кусты черной ягоды, ветви которой двигались подозрительно активно. Кто-то там прятался от бабушки, не желая помогать.
— Юниль, — голос Аммы сделался строже.
— Ну, ба, — из-за смородины показалась пухленькая детская мордашка без тени покаяния во взгляде. — Я их боюсь. Они хлопают крыльями, страшно кокочут и пытаются клюнуть. А еще на ведерко запрыгнуть все норовят и дерутся так, что перья в разные стороны.
— Курицы? — Амма уперла ладонь в бок. — А я значит, их не боюсь и меня, старенькую, клевать можно?
— Ты не старая! — возмутилась моя проказница. — Не обманывай. На тебя вон деда из дома напротив засматривается и цветы носит. Мы все видим! Так и знай.
За моей спиной раздался басистый смех. Обернувшись, я заметила, как в дом тихо зашел Руни с охапкой сухих дров для печи.
Стянув грязные сапоги, он прошел на кухню и остановился рядом, положив руку на мое плечо.
— Ммм? — кивком головы указал на окно.
— Юниль опять бабушку не слушается, — объяснила я, что происходит. — Кур боится.
Он нахмурился и прикусил губу. В его зеленых глазах вспыхнул и погас яркий магический огонек. Брат обдумывал, как помочь своей мелкой любимице. Из-под стола с ленивым мяуканьем вылезли наши коты, черные с белыми манишками, и поспешили к своему любимому хозяину.
Со временем я догадалась, каким даром владеет брат. Животные буквально ели с его рук. И дикие, и домашние. Более того, он способен был заставить их повиноваться. Поначалу такая сила меня пугала, но чем дольше я наблюдала за Руни, тем отчетливее понимала — он не добрый, он преданный. За тех, кого он считал своими, готов был жизнь отдать. И неважно человек то или зверь. Главное, что свой.
Остальные для него враги. Он настороженно относился даже к соседям. Никогда не пытался завести друзей. Про девушек и вовсе молчу. Ни на кого не глядел. На лавках вечерами не сидел, к речке не бегал. Оставленные на заборе венки из полевых цветов старательно не замечал. А девчушки увивались за ним хвостом. Кокетничали. В гости напрашивались.
Руни, вообще, считался первым женихом на деревне.
Умный парень, работящий. Высокий, красивый, сильный. Перевертыш, чей зверь способен был удавить дикого медведя.
Когда мы прибыли в родную деревню Аммы, дом, в котором она жила до похищения ханымом ее дочери — матери Руни — совсем был плох. Заросшие мхом стены, прогнивший пол, покосившееся крыльцо. Только крыша была еще крепка.
За какое-то лето и осень брат практически сам смог привести его в порядок. И это видели все жители. А вот после у нашего забора стали появляться девицы с косичками по обе стороны. Они хихикают, а он и
И неважно им было, что немой, главное руки откуда надо растут.
— Новости какие-нибудь слышал? — поинтересовалась, наблюдая за тем, как Юниль нехотя выползает из-за куста.
— Ммм, — потянувшись, брат взял специальную дощечку и уголек.
Нахмурившись, он старательно выводил буквы, хорошо, что язык не прикусывая от усердия.
Да, я научила его писать, и наше общение вышло на новый лад. Следом грамотность подтянула и Амма.
— Ммм, — брат показал мне свои каракули.
«О Бирне и его псах неслышно. Рыщут севернее. Но мужики говорили, что видали воинов драконов. Они опасаются, что те придут сюда»
— Ну, драконы нам нестрашны, — отмахнулась я. — Им нет дела ни до тебя, ни до меня. Их забота — Бирн. И даже хорошо, что они ходят по этим лесам, значит, наши палачи не сунутся.
— Хм... — он недовольно стер рукавом надпись
— Эй, — фыркнула на него, — ты вообще знаешь, как тяжело уголь с ткани отстирать? Не смей так больше делать!
Руни лишь бровь приподнял. Он снова что-то там писал.
— Никакого уважения, — не унималась я. — Возьми Юниль и подружи ее с курицами, чтобы Амма не ругалась. И...
Я не договорила, потому что в руки снова сунули дощечку.
«Драконы заберут провизию. Это воины, а не пахари или фермеры. С нами вежливыми они не будут. Все отнимут. А то еще чего хуже. Нужно уходить. Идти дальше на юг»
Я скривилась, словно съела кислых ягод.
— Руни, ну куда идти? Кому мы на том юге нужны? Ни дома, ни грядки.
Он зло стер тряпкой уголь с дощечки.
— Я знаю, что ты мне напишешь, брат. Что будешь работать и нас содержать. Что сможешь прокормить. Но, милый, Амма уже немолода. Каково ей трястись по дорогам в телеге? Зимовать у костра под тонким навесом. А Юниль? Ей шесть, малышка еще. Она и так насморк ловит в закрытой теплой комнате. Ничего хорошего из того путешествия не выйдет. Будем надеяться, что Бирна выловит этот Вегарт Бессердечный и мы забудем о нем навсегда. А они все о нас не вспомнят.
Развернувшись, брат направился к печи, присел и принялся укладывать в нее дрова. Я спиной ощущала его несогласие. Слышала недовольное сопение. Это слегка раздражало. Но я не знала, какие еще подобрать слова, чтобы объяснить — одно дело он и я. Мы сильные и молодые. Другое — Амма и Юниль. Они слабы и любое путешествие — риск для них.
— Руни, не злись. Я понимаю, ты хочешь как лучше для всех нас. И боишься, что Бирн вычислит, где мы спрятались, и явится по наши души. Но есть одно но. Здесь нам грозит только лишь брат, а там за пределами этой родной для Аммы деревни есть разбойники, маговские дезертиры, скопища бешеных и красноглазых, оставшихся без альф. В трактирах, во всех, милый, найдутся выпивохи, готовые забраться под мой подол. С некоторыми ты справишься, но не со всеми. А если убьешь кого не того, так вздернут — и меня, и тебя. Амма не выдержит такого горя. Про Юниль и говорить нечего. Она уже потеряла мать. Мы остаемся здесь, пока это возможно, потому что Бирн выдохнется рыскать по всем деревням. Да и кого ему искать? Он не знает, что мы вместе. С трудом помнит, как выглядим. Он ищет воздух.