Чужая свадьба
Шрифт:
Не ей повезло, не Анжеле повезло, а им повезло. Сэр Эллиот, джентльмен, уже взял на себя ответственность, и их проблемы стали его проблемами.
— Как я уже сказал, я поговорил с Грейс Пул и Кэботом. Они очень хотят помочь и готовы рассказать всем, кто будет этим интересоваться, что я бе9покоился о вас и Анжеле, потому что вы оставались в такую грозу одни в доме, и привез вас сюда. Вам понятно? Вы согласны со мной? — почти грубо спросил он.
Летти кивнула и вдруг заметила собственное отражение в зеркале. Она в ужасе отвела глаза. Как несправедливо.
— Не расскажете ли мне, зачем вы лазили по стенам Химплерампов? — спросил он с таким видом, словно кто-то принудил его задать этот вопрос.
Их взгляды встретились в зеркале. Впервые за всю сознательную жизнь Летти не могла придумать правдоподобное объяснение своему поступку. Она и не пыталась. Она устала говорить чужие слова, устала от лжи.
— Я поехала, чтобы забрать письмо Анжелы у Кипа Хим-плерампа. И взяла его.
— Кип Химплерамп видел вас? Она кивнула.
— Он расскажет кому-нибудь?
— Нет. Ручаюсь.
У него был такой отчужденный вид. Такой холодный, сосредоточенный. Она оскорбила его, но ведь она этого не хотела.
— Эллиот, я должна вам что-то сказать. Моя реакция на то, что вы мне сказали сегодня…
— Ладно, — перебил он. Очевидно, он не хотел обсуждать их отношения. — Но на всякий случай, может быть, мне стоит навестить утром моего юного соседа.
Боже мой, подумала Летги с замиранием сердца, возможно, он пожалел, что сказал ей о своей любви! Она почувствовала пустоту в груди, и в этой пустоте билось ее сердце.
— Все устроится наилучшим образом, — выдавила Летти.
— Мне хотелось бы знать, — осторожно сказал он, — очень хотелось бы знать, почему вы рисковали жизнью и изображали ночного вора перед этим… мальчишкой. Вас же могли убить!
Последние вырвавшиеся у него слова заставили Летги вздрогнуть. Он заметил это и тихо выругался, схватившись за голову.
— Где вы научились так лазить? — Он беспокоился за нее. От этой мысли у Летти закружилась голова. — Детская бравада? Вы даже не удостаиваете меня ответом, — проворчал Эллиот. — Могу я предложить вам снять мокрую одежду?
Она попыталась снять плащ, но дрожала так сильно, что у нее стучали зубы. Онемевшие пальцы не слушались. Она не успела опомниться, как Эллиот, оттолкнув ее руки, умело расстегнул пуговицы клеенчатого плаща. Взяв Летти за плечо, он повернул ее и снял с нее плащ. Очень быстро и равнодушно. — Спасибо. Он холодно посмотрел на нее. — Мне не нужна ваша благодарность. — Эллиот собирался сказать что-то еще, но передумал и бросил ее плащ на перила рядом со своим. — Вам надо переодеться. У нас нет
Никого, кроме экономки, миссис Николе. Она сейчас с Анжелой, но уверен, она вам поможет.
— Не нужно, — сказала Летти. — Я обойдусь. Правда.
Она нужна Анжеле.
— Хорошо. —
— Эллиот, пожалуйста. Могу я чем-нибудь помочь вам?
Мгновенно выражение его лица стало отчужденным и надменным; истинный британский джентльмен, который, закусив губы, встречает свою гибель.
— Ничем. Благодарю за заботу. — Он указал на короткий коридор. — Анжела в той спальне, налево. Ваша комната через две двери от ее.
— Эллиот, пожалуйста… — нерешительно сказала она.
— Уверен, вы найдете все необходимое, — перебил Эллиот и, стараясь держаться прямо, направился в противоположную сторону. Он не оглянулся.
Прихрамывая, Эллиот вошел в свою спальню, достал из небольшого шкафчика стеклянную бутылку с коричневой жидкостью и налил добрую унцию в маленький стаканчик. Поморщившись, он закинул голову и выпил содержимое.
Морфий.
Ему не нравилось его действие. Он затуманивал сознание и странно влиял на его чувства, но как обезболивающее был незаменим. А сегодня, видит Бог, боль была невыносимой.
У него возникла идея попробовать сосредоточиться на нестерпимой боли в бедре, чтобы отвлечься. Но усомнившись, что это отвлечет его мысли от нее, он предпочел наркотик. Если повезет, он сможет забыть, что сейчас она в его доме, спит в его постели, чего ему и хотелось, но совершенно при других обстоятельствах.
Теперь, когда Анжела и Летти были найдены, Эллиот впервые позволил себе обдумать события, которые заставили его уехать из дома Бантингов.
Он признался, что любит ее. Он никогда не говорил этого ни одной женщине, а когда сказал ей, она побледнела как мел. Летти явно была поражена. Как и он сам. Но едва слова были произнесены, он понял, что это правда: бесспорная истина.
На какое-то мгновение нечто вызвавшее радость в его душе мелькнуло на ее выразительном лице, но тут же сменилось выражением ужаса. И она убежала. Могла бы бежать не так далеко или не так быстро… При воспоминании об этом его пальцы сжались в кулаки.
Он пытался остаться среди гостей как ни в чем не бывало, но мысли о том, что Летти избегает его, что в его обществе она начинает нервно смеяться, что его полная жизни, отважная, беспечная Летти при нем становится скованной и неловкой, — этой мысли он не мог вынести.
Но дома было не легче: пометавшись взад и вперед по комнате около часа, Эллиот осознал: он предпочтет сохранить хотя бы подобие дружеских отношений с Летти, чем совсем потерять ее.
Он написал ей письмо с объяснением, что больше никогда не нарушит дружбы, которая так дорога ему и уже возникла между ними. Пусть ее не тревожит, что когда-нибудь он опять заговорит о своих чувствах. Во всяком случае, таковы были его намерения. Он молил Бога, чтобы тот дал ему силы выполнить этот зарок.