Чужая — я
Шрифт:
Прислонившись к стене спиной, я прикусываю губу и закрываю глаза, чтобы веками, как ластиком, стереть вопиюще соблазнительное зрелище. Честно ли это вообще, что ему досталось такое тело в комплект к незаурядным мозгам? С закрытыми глазами впечатление оказывается внезапно ярче, потому что никакая другая картинка не отвлекает меня от воспоминаний о бронзовой коже, стянувшей тугие мышцы. И откуда-то берется дикая мысль вернуться и досмотреть порнофильм о том, как Норт бреется. Я даже примерно представляю, как этот фильм закончится: я буду
— Извини, я думала ты в колледже, — ну, хоть голос звучит достаточно спокойно. — Ты не запер дверь.
— Не имею такой привычки. И я пропустил занятия. После бессонной ночи толку от меня не будет. Решил, что едва ли один пропущенный день сильно пошатнет мой средний балл.
Пока пошатнулась только моя гордость от того, что я пялилась на Норта, как идиотка. Серьезно, будто впервые увидела его голым. Просто существуют, видно, зрелища, к которым нельзя привыкнуть. А ведь за год можно было бы подостыть. Подостыть...
Я накрываю ладонями грудь, делая себе мысленную пометку сегодня же съездить за бюстгальтером с самым толстым поролоном. Дыши, Тиффани и лучше всего думай только об одном Фейрстахе: Говарде.
— Так и вижу, как судейская мантия трещит по швам, — отвечаю я, болезненно морщась, дабы отогнать лишние мысли. — Ммм, ты вчера не слышал разговор, но Стефан подтвердил, что в его доме прослушка и Бас слышал каждое наше слово. Якобы помог выманить. Как тебе?
Дверь распахивается и на пороге обнаруживается Норт в одних низко сидящих джинсах, из-под которых резинки белья отчего-то не видно. Зато пена для бритья еще на месте. И есть еще очень много кожи, к которой меня так и тянет прикоснуться.
— Зайди, — бросает он коротко и возвращается к зеркалу. — Я не считаю, что Стефан неправ.
Он правда считает, что так выглядит сильно порядочнее? Я обреченно вздыхаю и прохожу в пропахшую Нортом ванную. Подавляя порыв то ли стукнуть Норта, то ли скользнуть под его рукой и прижаться к разгоряченной груди, я выбираю, разумеется, третий вариант: нейтральный. Наиболее разрушительный для моей психики.
— То есть нормально подставлять людей без их ведома?
Сделав очередное опасное движение бритвой, он морщится.
— Твои друзья понятия не имеют, с кем столкнутся. Как бы они придумали механизм воздействия на Баса?
Болтая, он не бреется, чтобы не порезаться. Такими темпами мы тут час проторчим.
— Заканчивай, тогда и поговорим. Я тоже хочу в душ. И завтрак. И понять, что мне делать с похищением моей сестры. Твое не в меру эротичное бритье не вписывается в мое плотное расписание.
Норт насмешливо приподнимает бровь.
— Приятно, что ты оценила, — однако сообщает он.
Может, напомнить ему, что я завралась по уши, бегала к его брату ночами и сделала вид для его отца, что залетела от Стефана и собираюсь за него
Дьявол, я была хорошей подружкой. Такой даже достоверного криминала не пришьешь.
Оставшись в душе наедине с грезами о своем бывшем парне, я старательно гоню их прочь вместе с негативом прошлого дня. Насильно пытаюсь переосмыслить то, что сделали близнецы. Сговорились или нет? Еще вчера я считала варианты выманивания Баса наивными, но оказалась не готова сообщить Басу о том, что мы знаем, кто он есть на самом деле. Думала, что в этом наш козырь. А Стефан взял и слил его, ни с кем не посоветовавшись. Я еще удивлялась его откровенности…
Я стираю рукой пар с запотевшего зеркала и вижу свою мрачную мину. Так-то лучше. Трезвая голова нужна мне сейчас как никогда.
— Что касается Стефана, — заявляет Норт, протягивая мне чашку с кофе. Он, слава богу, оделся, что не может не радовать. — Плану с Хилари он не помешал и не поспособствовал. Просто выиграл нам время и посмешил Баса детскими идеями его поимки — а они детские. Пусть недооценивает нас дальше. Сейчас мы переберемся в нормальное место и…
— Ты знал.
— Подозревал, что такое возможно. Но какая разница, если место выбрала ты сама? Лишь бы не тут и не со мной, ага?
Скрипнув зубами, я выхватываю у него кофе и делаю большой глоток. Механически отмечаю, что все в точности, как я люблю. Я бы сама не сделала лучше. Норт смотрит на меня с едва заметной улыбкой, будто знает, что я ищу любой повод прицепиться — и не найду.
— Почему ты думаешь, что твой отец не позволит Басу убить Хилари? — заговариваю я о том, что действительно меня волнует.
— Как минимум потому, что ему вовсе не нужны скандальные драмы, связанные с твоей семьей. Журналисты хуже полиции: докопаются куда угодно. Им платят за сенсации, а не за закрытые дела.
Я тру глаза. Что ж, мы с Нортом думаем в одном направлении, что приятно, учитывая, насколько высоко я ценю его дедуктивные способности.
— Она в безопасности, — повторяет Норт.
— Пока Бас подчиняется Говарду — быть может. Но все равно она пятнадцатилетняя девочка в глухом подвале без окон, и виновата в этом только я.
В этом месте Норт кривится.
— Может, и нет. Она может быть также с моим отцом или Мэри. Если честно, я склоняюсь к первому варианту.
— Уж лучше бы подвал.
Мы с Нортом обмениваемся далекими от доброжелательности улыбками, потому что представления о Говарде Фейрстахе у нас совершенно разные. Не понимаю, как Норт все еще его защищает, учитывая, что меня пригласили на спектакль не вальс станцевать.
— Твой отец хочет убить меня. И сделать это так, чтобы никто не заподозрил его участие, — говорю я, не отпуская взгляда Норта.
— Значит, придется заставить его передумать, — упрямится он. — Это не должно быть так уж сложно, учитывая, что есть как минимум четыре человека, которые знают, что он замешан.