Чужая земля

Афанасьев Александр

Это были универсальные транспортировщики боевых пловцов специального назначения, тоже редкость для Новой земли. Без них — операцию не стоило и начинать, и каждый из них — здесь был на вес золота. Транспортировщик совмещал в себе роли скоростной лодки и жестким днищем и подводного транспортировщика, способного погружаться на несколько метров и непродолжительное время идти на электромоторах. Он имел три рабочих хода — в первом случае, он шел на обычных, правда защищенных водонепроницаемыми кожухами как скоростная лодка, развивая до тридцати миль в час. Во втором — он шел в полупогруженном состоянии, на тех же самых моторах, питающихся воздухом через воздухозаборники — те самые трубы. Глубина примерно такая, что боевые пловцы держат головы над водой… но если

пригнуться, то можно идти и так, что видны будут только воздухозаборники. Наконец — этот транспортировщик мог непродолжительное время идти на глубине несколько метров на электромоторах, которых было два на носу и два в хвосте каждого транспортировщика. Тихо, незаметно, совершенно бесшумно. На то, чтобы перевести лодку из одного положения в другое — требовалось меньше минуты…

— Первая сброшена!

— Вторая сброшена, десант сброшен!

— Доложить по бортам!

— Справа чисто!

— Слева чисто!

Полковник прибавил оборотов турбине, вертолет тяжело оторвался от воды. Мадани были здесь, у них были гранатометы и… не стоит искушать судьбу. В десятке миль отсюда есть тихое местечко, которое разведал и пометил маяком патруль дальней разведки САС. Сейчас они доберутся туда, приземлятся, замаскируют вертолет — и будут целый день делать вид, что это не более, чем вылет на… скажем, на сафари. А когда придет сигнал — они попытаются эвакуировать из пригорода Мекки тех, кто останется жив в этой переделке.

Или просто — улетят домой…

Под рвущими пространство воздушными струями от винтов — спецназовцы СБС собрались около лодок и привели их в боевое положение. Грохот винтов вертолета еще не успел раствориться во влажном саване дельты Евфрата — а они уже были готовы ко всему.

Шестеро — распаковали свое снаряжение. Четыре автомата АК и пулемет ПКМ с «швейцарским» тюнингом [113] , снайперская винтовка.

Заняли места на лодках. Автоматчик — на каждом АК местный, но хороший глушитель — на головном посту управления, пулеметчик сзади — за водителем надводного поста. Остальные — по бортам, держась за рукояти, чтобы не смыло.

113

Brugger&Thomet. Выпускают цевье с платками, приклад по типу Галиля и еще кое-что для ПКМ.

Глухо забурчали двигатели, в балласт набрали достаточно воды и лодки, в полупогруженном состоянии пошли вниз по течению Евфрата. К Мекке…

Далекое прошлое

Демократическая республика Афганистан

Провинция Нангархар, пограничная зона

28 июля 1988 года

Они пришли — и не знали, зачем пришли. Они сражались — и не могли победить. Наконец, они уходили — и не могли уйти…

Это был Афганистан. Пыльный кусок земли, на котором находили свою смерть великие империи…

Их было четверо — всего четверо. Специальная, нештатная группа. Даже не офицерская, не проходящая ни по каким официальным документам, но чья информация — передавалась зачастую прямо в разведотдел штаба ВДВ. Все они — были представителями мусульманских народов СССР — только Сашка Смирных был по документам русским, хотя он родился и вырос в Узбекистане, куда его деда с бабкой вывезли во время блокады Ленинграда. Но своей чернявостью и бородатостью — он превосходил любого из группы. Да и языки он знал хорошо…

— Машины! — сообщил залегший у самого оросительного канала Джума. Штатный снайпер группы, он был вооружен автоматом АКМН с насадкой бесшумной стрельбы ПБС и оптическим прицелом, снятым с СВД и заново пристрелянным.

Мимо залегшей в зеленке группы на большой скорости прошли две машины. Головным шел УАЗ с афганскими номерами и самодельным, усиленный вставками из бронеплит верхом. Верхние части дверей были сняты, из машины торчали автоматные стволы. Вторым — шел обычный санитарный УАЗ-буханка,

тоже усиленный изнутри наваренными бронеплитами. Третьим — потрепанный Газ-66 с пустым кузовом. Машины шли ходко, поднимая столбом пыль. Местная пятерка [114] — встала на крыло, до следующего дня, уступая место моджахедам…

114

Форма управления в Афганистане, коллегиальная. В пятерку входили: губернатор или начальник уезда, первый секретарь комитета НДПА, командир армейского соединения, начальник управления МГБ, командующий царандоя.

— Ходко идут — сказал Смирных, недобро щерясь…

— Заткнуться. И ждать…

Машины пропылили по дороге и исчезли, после чего — установилось недоброе, придавленной изнурительной жарой безмолвие.

Русские уходили. Впервые за долгое, очень долгое время — они уходили из этой страны без победы, уступая ее вонючим, полуграмотным бородачам с недобрым блеском в глазах — то ли от фанатизма, то ли от наркотиков. Нечто подобное произошло в пятом году, когда Российская Империя. Страна цивилизованного мира — впервые уступила азиатам, японцам. Значение этой победы в мировом, планетарном масштабе было трудно переоценить: десятки стран второго и третьего мира поняли, что такое возможно, и нужно просто драться, не жалея ни себя, ни врага. Планетарное значение будет иметь и уход СССР из Афганистана, появление и развитие огромного гнойника исламского экстремизма, взрывы в Кении и Танзании, войны в Чечне, Боснии, Косово, события 9/11, Долгая война. Но все это будет потом.

А пока — русские не ушли. Русские продолжали действовать.

Ждать пришлось недолго. Менее чем через час — они услышали натужный шум автомобильных дизелей…

— Готовность один. Опознание…

Колонна была небольшой, всего две машины. Первым — шел пикап Тойота с крупнокалиберным пулеметом, вторым — джип Мицубиши Паджеро, обе машины белого цвета. Шли ходко, намного более ходко, чем следовало бы идти по незнакомой дороге — значит, она была им знакома и засады, обстрела из зеленки они не опасались. Они даже не пытались прикинуться царандоевцами или кем еще, у кого такие трофейные машины тоже были. Бородатые, чалмастые, на Тойоте — стоял пулемет ДШК, воинственно смотря вперед.

— Есть. Это Шабиб! — сказал Тахир, который смотрел на дорогу через оптический прибор наблюдения.

— Уверен, что это он? — спокойно спросил Махкаев, командир их патруля.

— Так точно.

Махаев поднял самодельную рогатку и запулил камешком точно в ногу Джуме. Ни про какую связь не могло быть и речи — с той стороны пакистанцы постоянно слушали все частоты…

Головная машина поравнялась с небольшой строчкой камней, выложенной на склоне — и Смирных нажал на спуск саперной подрывной машинки, которую до этого нервно сжимал в руках. Духи — шли совершенно иначе, чем ходят русские, они боялись мин — но почти не боялись засад, особенно на самой границе. Кто рискнет, зная, что потом не выйдет отсюда, что каждый, желающий спасти свою никчемную жизнь после того, как в Афганистане свергнут безбожное коммунистическое правительство и установят законы шариата — сдаст шурави первому же отряду моджахедов и шурави уже не смогут уйти. В этом была слабость шурави — они не готовы были идти на верную смерть. А вот правоверные, те, кто верил в воздаяние и шахадат — на верную смерть шли.

Как сейчас.

Истошный визг стальных роликов, выброшенных несколькими минами МОН-50 смешался с громовым грохотом разрыва, обе машины моментально заволокло облаком дыма и взбитой взрывом пыли. Когда пыль немного осела — вместо двух белых, приличного вида машин предстало кровавое месиво, искореженная сталь и разорванные человеческие тела.

— Прикрываю — сказал Джума.

Смирных переправился на тот берег оросительного канала по переходу, сунулся в Паджеро. Один за другим — хлопнули два пистолетных выстрела — гарантия…