Чужая жена
Шрифт:
Последовало долгое молчание, прерываемое только отдаленными ударами, сопровождающими измельчение маиса в кукурузную муку. Мара отрешенно смотрела в окно. Она ощущала что-то тревожное в том, как была разворочена, а затем навалена в форме удлиненного холма земля. Внутренности ее будто кто-то завязал в тугой узел. Что-то было захоронено там.
— Что случилось… потом? — спросила она у Уоллимохамеда.
Он ткнул костлявым пальцем в цифры на странице, чтобы не потерять место, где читал, и поднял голову:
— В пристройке было полно корзин для бумажных отходов и шкур для сумок. Как обычно. — Он
Мара стояла молча, едва ли слыша, о чем он говорит. Ее переполняли ужас и глубокое благоговение. Ей захотелось вдруг пойти и потрогать развороченную землю руками. Проследить оставленные животными отпечатки ног…
— Для Джона здесь найдется работка, — в неподвижной тишине голос Уоллимохамеда прозвучал неожиданно громко. — Слоны-отшельники идут в город. Рейнджер пошлет его.
Мара повернулась к нему. На мгновение она замешкалась, не понимая, что он хочет ей сказать. Затем поняла.
— Джон уехал, — отрывисто сказала она.
— Когда он вернется? Они не захотят тянуть с этим долго.
Мара покачала головой:
— Когда Джон вернется, он будет занят. У нас гости на ближайшие две недели. Дюжина человек.
Уоллимохамед посмотрел на нее скептически, но затем взгляд его скользнул по пачке банкнот в ее руке — красноречивому доказательству, что удача улыбнулась владельцам Рейнор-Лодж.
— Двенадцать клиентов. Джону придется привлечь еще охотников. — Он достал связку ключей, свисающих с пояса, и открыл металлический шкаф, стоявший позади него. Шкаф был доверху наполнен коробками с зарядами и пулями. — Ты знаешь, что ему нужно?
Мара огласила заказ, замыкавший список необходимых покупок. В заказе значились в основном мелкокалиберные патроны на дичь, которую она или Джон могли подстрелить, чтобы разнообразить стол; крупный калибр они брали исключительно для самообороны.
Уоллимохамед чуть не рассмеялся:
— Скажу по опыту, вы этим не обойдетесь!
— Обойдемся. — Мара смело взглянула ему в глаза. — Это не охотничье сафари.
Выложив все как есть, она внезапно ощутила прилив уверенности, что все будет так, как она сказала. Когда-то они с Джоном мечтали превратить Рейнор-Лодж в место, куда люди будут приезжать не за трофеями, а за тем, чтобы открыть для себя древнюю землю и подивиться на диких животных, населяющих ее.
— И чем же ваши гости собираются заниматься? Неужто будут прохлаждаться у болотца?
На сей раз улыбнулась Мара. Она представила себе, сколько хлопот выпадет им с Джоном на ближайшие дни и сколько их добавится с приездом американцев, что среди всей кутерьмы им двоим только и останется бросать друг на друга ободряющие взгляды. Зато все сразу поймут, какая они дружная и любящая пара, не просто муж и жена, а одна команда, какой когда-то были
Все будет так, как об этом мечтала Мара, впервые побывав в Африке, до того, как все пошло наперекосяк…
Фиговое дерево раскинуло ветви над четырехугольным зданием миссии, отбрасывая тень на толпы амбулаторных пациентов, ожидающих открытия клиники. Двое детей гонялись друг за другом вокруг дерева, перепрыгивая через обнаженные корни; остальные равнодушно сидели на земле, не обращая внимания на мух, ползающих по их лицам. Матери с утомленным смирением взирали на своих чад. Как догадывалась Мара, большинство из них немало прошагали по жаре, пока добрались сюда, и вряд ли у них была еда, чтобы поддержать силы. Она искренне надеялась, что они не заметят ее «лендровер», нагруженный таким количеством еды, которое большинство семей не съедает и за год, и не меньшим запасом предметов роскоши.
Пройдя по дорожке, ведущей к главному зданию, Мара увидела жену доктора, Хелен, и трех ее маленьких дочерей, одетых в похожие платья, сшитые из хлопка в белую и красную клетку. Платья были школьной формой. Мара это знала — как ей объяснили, девочки всегда надевали их по будням, хотя и делали уроки дома, в бунгало, принадлежащем миссии.
Мара подняла руку в знак приветствия, и Хелен, улыбаясь, помахала ей в ответ. Как обычно, Мара почувствовала, что их разделяет… нет, не пропасть, а небольшое ущелье. У Хелен была кипучая, насыщенная жизнь, полная забот о муже и о воспитании троих детей. В свободное время она обучала африканских девочек шитью. Мара же, напротив, занималась обслуживанием богатых клиентов. Она прекрасно знала, что жители миссии считают, что клиенты Рейнор-Лодж подают африканцам плохой пример, распивая алкогольные напитки. И что они развращают местное население, давая людям слишком щедрые чаевые. Так что вряд ли кто-то нашел бы удивительным тот факт, что Джон и Мара редко заезжали с дружеским визитом в миссию, а также то, что Хелен и ее муж никогда не бывали в Рейнор-Лодж.
Но все же между двумя женщинами существовала взаимная симпатия. Мара догадывалась, что Хелен интересует ее жизнь. Иногда она спрашивала о том, чем занимаются их клиенты, во что одеваются, что из себя представляют. Казалось, ее привлекает очарование гламура. Мара же, со своей стороны, завидовала Хелен, ее размеренной жизни. Казалось, в миссии все просто и ясно. Болезнь и исцеление; жизнь и смерть. Что хорошо, то хорошо, что плохо — плохо, и существовала четкая грань между тем и другим.
Подбежав к Маре, дети, начиная с самой младшей, по очереди поздоровались. Хелен смотрела на них с любовью, позволив им рассказать Маре о новой любимице — черепашке, и лишь после этого отправила делать уроки.
— Они, должно быть, очень взволнованы перед предстоящей поездкой, — заметила Мара, когда девочки скрылись в бунгало. В последний раз, когда она заезжала в миссию, Хелен рассказала ей о своих планах отвезти девочек Домой, в Англию, на каникулы, чтобы они смогли впервые повидаться с бабушкой и дедушкой.
Лицо Хелен омрачилось.
— Мы пока никуда не едем. Слишком дорого. Мы все были очень огорчены. — На мгновение она умолкла, едва сдерживая слезы.
— Мне очень жаль, — сказала Мара.