Чужая жизнь

Ферр Люциан

После этого происшествия тренировка, к моей вящей радости, закончилась, и мы разошлись. А радовался я потому, что был не уверен, смогу ли повторить этот фокус еще раз. Наверное, мне просто не хватало веры в свои силы.

– Я же тебе говорил, что он просто играет, – шептались у меня за спиной послушники. – Видел, как он огненный шар отбил.

– Походя, – подтвердил его собеседник. – Настоящий мастер.

– Мне бы твою уверенность, – буркнул я себе под нос, покидая зал.

Недавние события мельком пронеслись у меня в голове и я уже был готов задать следующий вопрос.

– Ну да ладно. В любом случае местную географию ты знаешь гораздо лучше. Так что спрашивал я это просто из любопытства, – заговорил я. – Но что действительно меня интересует,

так это эскорт. Неужели действительно необходимо отправлять вместе со мной едва ли не пол сотни храмовников. Почему я не могу отправиться вместе с тобой и Фиаром? Ведь так было бы быстрее, проще, да и незаметнее.

– Все так, – покорно согласился Крад и принялся объяснять мне словно ребенку. – Просто вы…

На слове «вы» меня перекосило. Не знаю почему, но меня всегда корежило, когда ко мне обращались на вы. Но все попытки убедить храмовников говорить мне «ты» потерпели неудачу. Они попросту пожимали плечами и опять обращались на вы, будто и не замечая моих гримас. Впрочем, может, действительно не замечали.

«Все-таки через маску увидеть лицо довольно трудно», – подобная мысль только сейчас пришла мне в голову, и я мысленно обматерил себя за глупость.

– …мало понимаете в придворном люде, – между тем говорил бывший наемник, не замечая моих мысленных самобичеваний. – В большинстве своем они очень заносчивы и довольно трудно заставить их уважать себя. Ведь уважают они только за родовитость, богатство, силу и, конечно же, власть. И если первым вы похвастаться не можете, а со вторым и третьим можно добиться далеко не всего, то власть будет очень кстати. Показав свою власть, вы добьетесь уважения и легко отстоите свои права на титул и земли. В противном же случае спесивые дворянчики могу изрядно попортить вам кровь.

– Угу, – кивнул я. – Но разве у них самих личная гвардия не больше?

– Больше, – подтвердил Крад, еще не понимая, к чему я клоню.

– В таком случае разве эскорт из полусотни человек многое изменит?

– Кхе, да уж, – храмовник от такого поворота событий аж дар речи потерял и стал смотреть на меня как на идиота. Через несколько секунд речь к нему вернулась и он продолжил:

– Видите ли, Основатель, в последние годы созданный вами орден набрал большое влияние, как среди простого люда, так и среди дворянства. И если крестьяне ценят нас за безвозмездную помощь, то дворяне уважают орден за редкостный талант убивать. Собственно, именно благодаря этому таланту храмовников достаточно редко видят в количестве больше двух. Случаи, когда мы собираемся в большие группы – редки. Обычно это происходит, когда обнаруживается какая-нибудь крайне опасная нечисть. Или случается что-нибудь еще из ряда вон выходящее. Например, вырвавшиеся на свободу экспериментальные образцы нежити одного некроманта. Тогда все находящиеся в тот момент в цитадели храмовники были переброшены к границе, чтобы не позволить тварям достичь ближайших поселений.

– Интересная информация, но все-таки прейдем ближе к сути, – попросил я.

– Действительно, что-то я заболтался, – согласился он. – Наверное, старею. Итак, как я уже сказал, за пределами цитадели храмовники редко собираются большими группами. Поэтому нетрудно предсказать насколько удивятся в городе, когда туда прибудет некто с десятой частью ордена в качестве охраны. Слухи быстро достигнут дворца и это заставит придворных уважать вас и побаиваться.

– Понятно, – теперь до меня стало доходить, какую глупость я брякнул.

«Вот ведь кретин, – пенял я на себя. – И ведь совсем недавно читал летопись ордена, а все равно спросил. Это ведь надо быть таким идиотом».

– Если это все, что вы хотели узнать, то я пожалуй пойду, проверю, как там ваш эскорт, – после некоторого молчания произнес Крад и, дождавшись моего кивка, покинул комнату.

Оставшись в одиночестве, я глубоко задумался. Будущее виделось крайне туманным, а прошлое все так же оставалось сокрытым. Несмотря на приложенные усилия, мне так и не удалось что-либо узнать об Основателе. Для

подавляющего большинства он оставался символом. Мифической фигурой, некогда основавшей орден и исчезнувшей задолго до его расцвета. Практически никто из нынешних храмовников не сталкивался с Основателем вживую. А с теми, кто видел, поговорить я не мог – их просто не было в цитадели на данный момент. Но это не мешало всем остальным быть свято уверенными, что Основатель – это я. На вопрос «почему» они отвечали просто:

– Вы именно такой, каким вас описывал настоятель. И кроме того, один в один с портретом. Вы Основатель, сомнений быть не может.

«Да уж, видел я ту картинку. Сходство, несомненно, есть. Но разве можно утверждать что-то так категорично, не сравнивая лиц? Хотя в данном случае это невозможно».

Я никак не мог поверить в то, что я и есть знаменитый Основатель. И причина была проста – я ничего не мог вспомнить из своего прошлого, а описанные в летописи события не вызывали даже смутного отзвука в пустоте, заменявшей мне память. Впрочем, существовали и другие причины. Например, ответственность. Орден нравился мне, нравились и его стремления. И я боялся все это испортить. Я боялся, что не смогу вынести такую ответственность как управление храмом. Боялся, что своим неумелым управлением завести орден в тупик. А еще я безумно боялся не оправдать возложенных на меня надежд.

– Почему же тогда я не ухожу? – уже не в первый раз задал я сам себе вопрос и сам же на него ответил. – Потому что боюсь. Боюсь, что они все правы, и тогда окажется, что я бросил орден в трудную минут. Что я предал их всех – всех, кто мне доверился. Ведь если я действительно знаменитый герой, то никогда не прощу себе этого. Поэтому я должен остаться. По крайне мере до тех пор, пока не буду абсолютно уверен в обратном.

Это я решил для себя еще в первый день. А сейчас мне просто хотелось убедить себя, что я сделал правильный выбор. Но почему-то вместо уверенности сохранялось какое-то странное ощущение. Не ошибки. Нет. Что-то другое, словно я забыл о чем-то бесконечно важном для себя. О чем никогда нельзя забывать, иначе будет очень больно. В первый день это чувство было настолько острым, что я разве что головой о стену не бился, пытаясь вспомнить. И остановило меня от подобного шага вовсе не болезненность процесса или сомнительная эффективность. А просто невозможность его воплощения. У меня на тот момент еще не было достаточно сил, чтобы без чьей-либо помощи подняться на ноги. Поэтому этот способ возвращения памяти пришлось отложить до лучших времен. А потом и вовсе отказаться от него. Тому имелись две причины. Во-первых, странное ощущение резко ослабло и теперь напоминало лишь слабенькую головную боль. А во-вторых, Крад, узнав, что мне отшибло память, предложил после возвращения титула зайти к какому-нибудь практикующему магу и попросить восстановить ее. На мой резонный вопрос, почему именно после, он сказал:

– Не стоит давать нашим противникам ни единого шанса нанести ответный удар.

И понимай его как хочешь. Впрочем, у меня и без этого проблем хватало. Например, я не представлял, каким образом буду доказывать свои права на титул. Крад на этот вопрос жизнерадостно заявил, что от меня практически ничего не потребуется, и я могу не волноваться. Развивать дальше тему я не стал и успокоился, но через некоторое время червячок сомнений вновь принялся меня грызть. И теперь я пожалел, что не расспросил его тогда подробнее, но повторно спрашивать не хотелось.

– Все будет хорошо! – радостно заявил я, сам себе не веря.

Как ни странно, но сомнения мне поверили и немного отступили, позволяя вздохнуть посвободнее. Что я, собственно, и сделал. То есть с огромным удовольствием сделал несколько глубоких вдохов. Мог бы дышать так и дальше, но на пятом вдохе в дверь вежливо постучали, и я чуть не подавился воздухом.

– Войдите, – раздраженно буркнул я, откашлявшись, и про себя добавил. – Это ж надо было испортить такой кайф. Дверь немедленно открылась, и в комнату вошел паренек лет двенадцати.