Чужая зона
Шрифт:
Сергей долго отлёживался в лазарете после сеансов мозготерапии. Когда его перевели в общую камеру, он был ещё очень слаб.
Его сокамерником оказался спокойный латинос, лет сорока пяти, подтянутый, натренированный, с крепкими мускулами и с покрытыми татуировками руками. Сергею он показался соглядатаем ФБР. Но латинос большую часть времени отмалчивался, а Сергей не собирался проводить душевные беседы.
Сергей не обнаружил Василия среди заключённых своего сектора, поэтому контакт мог произойти только во время прогулок, когда всех заключённых выгоняли на тюремный двор.
Пароля у Сергея до сих пор не было. К нему неторопливо присматривались другие заключённые, но явных наездов ещё не было. То ли другие тоже видели в латиносе, сокамернике Сергея, агента ФБР и заодно опасались общаться с Сергеем. К тому же охрана тоже следила за Сергеем во все глаза – он постоянно чувствовал на себе взгляды хмурых охранников с помповыми ружьями.
Сергей издали наблюдал за Василием. Тот осунулся, еле передвигал ноги в мощных, грубых ботинках (Сергей не исключал, что ему провели те же сеансы мозготерапии, которые проходил сам, только поступив в тюрьму). Василий смотрел куда-то поверх голов, постоянно пребывая в одиночестве…
Время шло, а возможности для контакта не было, так как Сергей не имел пароля и поэтому предпочитал бесполезным действиям пассивное ожидание. Ему оставалось только твердить про себя слова старой песенки: «Подождём мою маму!»
– Подождём. – Сергей фыркнул. – Твою мать.
– Что ты сказал? – оживился латинос. Он, как рыба-прилипала, всегда был рядом…
Сергей, взглянув на него через плечо, раздраженно буркнул:
– Ничего. Сам с собой говорю, – и продолжил наблюдение за бродящим бесцельно по двору Василием.
– Это плохо. Начнёшь сам с собой говорить – с ума сойдёшь, – заявил латинос. – Ты со мной говори. Тебе плохо – мне говори. Человек должен слушать. А будешь говорить сам себе – сойдёшь с ума.
– Хорошо.
– Что?
– Буду
Сомнений у Сергея теперь не оставалось: латинос – соглядатай.
Сергей снова уставился на понурую фигуру Василия.
– Подождём, – снова буркнул себе Сергей. Придёт время, и всё получится как надо, он ведь профессионал своего дела. – Подождём…Сергей сидел перед телевизором и смотрел решающий матч по футболу. Наши играли с португальцами.
Сергей ненавидел футболистов за то, что они обманывают надежды болельщиков… Им такие деньги платят, а они…
– Папа! Па-па!
Сергей очнулся, забылся перед телевизором накануне, изрядно пива нахлебался. А им с сыном идти на рыбалку.
Уже светало. Пятый час утра.
– Сынок, ты как сам так рано проснулся?
Сергей погладил сына по руке. Он еще маленький, десятилетний. Сын испуганно указал за спину Сергея:
– Папа, там твой будильник зазвонил.
– Будильник? – удивился Сергей.
– Бж-бж! Бж-бж!
– Какой будильник? – удивился Сергей. Они были на даче, до реки – шагать метров пятьсот. Будильника в домике быть не могло.
– Сынок, какой будильник? – спросил Сергей.
– Тот!
«Бж-бж! Бж! Бж!..»Разболелась голова.
Сергей вернулся в реальность.
Решётчатые двери камеры с лязгом отошли в сторону.
Новый день.
Америка.
Зона.
– А-а-а-а!!! – заорал Сергей что есть силы, не отрывая лица от тонкой подушки и не пытаясь подняться с лежанки.
– Насильник, ты что?! – Латинос легонько толкнул его в плечо (из-за вменяемой статьи все звали теперь Сергея неприятным прозвищем Насильник).
Сергей затих, но не поднимался.
– Давай-ка, Насильник, вставай. Пора на утреннюю перекличку!
– Не хочу, – отозвался Сергей по-русски.
– Что сказал? – Латинос нагнулся к самому лицу Сергея. – Скажи по-нашему, Насильник!
Сергей поднял голову с подушки и сказал снова по-русски:
– Не хочу!
– Что?
– На х… пошёл!
Всё умиление ото сна исчезло. Реальность победила, а так хотелось остаться во сне… Мозг ещё помнил его фрагменты… Хотелось зацепить мелкие моменты, какие-то детали… Там всё было реально, до самых мелочей… Там тоже жизнь… Почему не уйти туда навсегда, в ту жизнь?
Но всё ушло в пустоту.
Разум готов был к борьбе. Сергей улыбнулся сокамернику:
– Что с тобой? Испугался?
– Я не испугался. Я знаю русский язык! – Латинос походил на сумасшедшего. – Я тоже русский!
– Рад за тебя, – спокойно отозвался Сергей, вставая с лежанки. – Пойдём на перекличку, а то нам здорово попадёт!
Латинос, улыбаясь, вдруг панибратски обхватил Сергея за плечи:
– Друг!
Сергей, злясь, скинул его руку.
– Без рук! Мы не друзья!
– Почему?
– Мы плохо знаем друг друга. Чтобы подружиться – нужно время.
– О-о-о! – Латинос, улыбаясь, отодвинулся от Сергея. – Я нормальный парень. Привыкай ко мне, Насильник, и мы станем друзьями! Будем держаться друг за друга – не пропадём! Здешний держало Консуэло не даст нас в обиду!
«Идиот!» – подумал Сергей. Как было хорошо во сне и как ужасно здесь, наяву…
– Э-э-э! – заорали с внешнего коридора заключённые, вышедшие из своих камер на утреннюю перекличку. – Э-э, русские! Выходи на перекличку!
Латинос просиял, услышав, что он тоже теперь «русский». Сергей, выходя вслед за «новым русским», думал о том, что Бог поступил несправедливо, определив его в эту американскую клоаку.
«За что, Господи?» – спрашивал он.
Сергей со вздохом встал в шеренгу заключённых.
Латинос ободряюще ткнул Сергея кулаком в бок, попав в печень.
– У! – Сергей согнулся.
– Ты! – вскипел он, сжимая кулак.
Латинос простодушно развёл руки в стороны.
– Прости, друг!
– Мы не друзья!
– Мы русские, ты и я! – шутливо заявил латинос, ударив себя в грудь.
– Забудь об этом, – сурово произнёс Сергей.
Охрана уже расходилась вдоль шеренг заключённых, стоявших у раскрытых камер, то и дело тыча резиновыми дубинками в их лица.
Сергей отвернулся от латиноса. Разыгрывает дружбу и участие, а сам – яростная ищейка ФБР, которая ловит каждое слово, каждый взгляд, каждый намёк, подумал Сергей. Возможно, он действительно русский… Может быть, эти его слова совсем не шутка. Он загорелый и выдаёт себя за латиноса, а сам мог быть выходцем из России, работающим на ФБР. Могло быть так? Могло! Сто процентов могло! Их, чёртовых иммигрантов из России, в Америке десятки тысяч, и каждый рад выслужиться перед новой «родиной»!..
Сергей опять провалился в небытие.
Лето. Тополя уже начали облетать, пух лез в глаза. То и дело приходилось смахивать его с лица. Вокруг все чихали. Жара…
Петя-алкаш, сидя на лавке у подъезда, внушал Сергею:
– Это правда!
Сергей оглянулся вокруг. Это снова сон! Это могло быть в семидесятых годах прошлого века, в восьмидесятых, но не сейчас…
– Серый! – Петя-алкаш дёрнул Сергея, приводя его в чувство. – Ты слышал, о чём я тебе рассказывал?
– Нет! – честно признался Сергей.
– Господь сказал: «Я проведу тебя через пустыню!» И он пошёл!
– Кто?
– Не знаю! – Петя-алкаш особо не утруждал себя деталями. – Хуть хто! Кто в Бога верит! Он решил перейти пустыню и вопросил Господа: «Как я смогу всё преодолеть?», и Господь отозвался: «Иди вперёд – Я буду рядом!»
– И что дальше? – Сергей всё время куда-то проваливался, в какую-то мягкую, облачную пелену забытья.
Латинос дёрнул его за руку, вернув в реальность.
– Слушай!
Петя-алкаш вещал дальше:
– Путник пошёл через пустыню. И было совсем плохо. Невмоготу. Он оглядывался и видел за собой только цепочку своих одиноких следов. Один! Никакого Бога рядом! Никакой помощи! Только благодаря своей силе и своему терпению он перешёл пустыню и достиг того, к чему стремился… Тогда он крикнул Господу с осуждением: «Что же ты, Господь, обещал всегда быть рядом со мной, оберегать меня, а я один всё преодолел, один прошёл через все испытания! Где же ты был?!» И Господь ответил: «Когда ты шёл через пустыню и, оглядываясь, видел только одни следы на песке, знай, то были Мои следы – Я нёс тебя на руках!»
«Бж… Бж… Бж-бж-бж!!!»
Сергей очнулся, поднял голову от подушки. Камера. На верхней лежанке ещё храпит соглядатай-латинос. Вставать не хотелось, но было надо… Он в американской тюрьме – вот настоящая реальность, а всё остальное – сны… Да, да, Господь несёт его на своих руках!Прибывших в Израиль «беженцев» из Германии встречал Мойша Маслов.
– Здорово! – Сергей пожал крепкую пятерню толстяка. – Как тут без нас?!
– Вот и мы! – рассмеялся Изя. – Привет, Земля обетованная!
– Вы не изменились, – честно признался Мойша, знавший Сергея по разведшколе в Москве, а с Циммерманом уже пересекавшийся по делам. – Зачем к нам? Тут так было спокойно.
Маслов показательно затосковал, мол, теперь начнётся «веселье»!
– Риторический вопрос, Миша! – преувеличенно бодро отозвался Сергей.
– Не смей называть меня Миша! – взвился Мойша Маслов.
Сергей не ожидал от него такой реакции, ведь, по официальной версии, Мойша тоже был выходцем из России, только поехал сразу в Израиль. Зачем же скрывать, что он Миша? Сергей рассмеялся:
– Хорошо! Мишей я тебя больше не буду называть. Только Моисеем.
Маслов улыбнулся:
– Очень рад, что ты всё понял. Молодец!
– Никогда! Поверь – никогда!
Наглый Циммерман бросил свой необъятный баул под ноги Маслова.
– Здесь, что ли, жить останешься?
– Что?
– Навсегда решил остаться жить в Израиле? Возвращаться на любимую Родину не собираешься?
– А ты не дёргайся! – взъярился толстый Маслов, тыча в Циммермана пальцем. – Не дёргайся! Я здесь свободен от опеки ФСБ! Здесь рай, не то что у вас – в недемократичной России!
– Да ну? Ах ты, сука!
Изя Циммерман схватил Маслова за палец и сжал так, что Михаил присел.
Изя прошипел:
– Слушай, ты не дёргайся, правоверный иудей! Мы все здесь за Родину биться приехали! И ты, и мы. Сделаем дело – уедем. Понравится тебе – здесь останешься! Но наша Родина – Россия! Или ты променяешь на великую Россию свою хитрожопость?
Изя отпустил палец Маслова, но тут же приставил свой палец к его щеке.
– Смотри, сука! Я хитрожопых не люблю! То ты за одну Родину, то за другую! Учти, в слове «Родина» разночтений нет – она одна, как отец и мать! Повторяю для тупых уродов! Скажи сразу, что скурвился!
– Изя, ты всегда обвиняешь на ровном месте! Сам ты сукин сын!
Маслов подхватил сумки прибывших и, указывая на раздвижные двери аэропорта имени Давида Бен-Гуриона, сказал:
– За мной, германцы!..В тот раз Сергей с Изей прибыли из Германии в Тель-Авив по одному важному делу.
Жил тогда в этом маленьком еврейском городе один человечек – Сева Зойтц.
В СССР, в Москве, при Брежневе, его звали Севастьян Зайцев.
Преступление он совершил в ярких семидесятых годах двадцатого века.
Именно в это время произошел военный конфликт между Египтом и Израилем. СССР помогал египтянам, США – правительству Земли обетованной. У всех были свои планы.
Москва поставляла Каиру новые истребители в аренду. Вместе с лётчиками.
Вашингтон разместил новые ракетные комплексы ПВО в Израиле.
Арабский фронт трещал по всему периметру – храбрые египтяне, сняв неудобные русские кирзовые сапоги, убегали босиком от упорных еврейских солдат.
Что тут можно было сделать?
Выход был найден!
Для того чтобы остановить израильское наступление, решено было послать в Египет эскадрилью советских самолётов с советскими пилотами. Операция эта была глубоко засекречена, но пятёрка вылетела на задание и не вернулась – были сбиты все пять самолётов, все летчики погибли. Оказалось, что израильские ПВО были предупреждены об атаке и ждали русскую пятёрку.
И всё это произошло благодаря предателю Севе Зойтцу. Он лично участвовал в разработке этого рейса и сам же сдал его противнику. Зойтцу удалось благополучно перебраться в Израиль, а после он долго сотрудничал с американским ЦРУ.
Уйдя на покой, Сева Зойтц вернулся из Штатов в любимый Тель-Авив, чтобы спокойно и благочинно прожить остаток дней и упокоиться в Земле обетованной. В России в это время вовсю шла перестройка, старые подлости выглядели чуть ли не геройством в глазах новой элиты. СМИ на все лады хвалили перемены в «логове Зла». И Сева радовался этим переменам и собирался жить свободно, больше не скрываясь, и не тужить.
Но Зойтца помнили в конторе.
И вот из Германии прибыли по его душу два еврея-изгоя – Изя и Иегуди.
Подразумевался какой-то несчастный случай. Показательных наказаний предателям больше не устраивали. Всё происходило как-то так, само собой…
– Да, грязное дело, – оценил значимость задания Маслов, вытирая жирные руки о салфетку.
Он угощал прибывших приятелей в своей скромной квартире свежеприготовленной морской рыбой.
– Нам не привыкать, – заметил Циммерман.
– Рыба – еда кошерная? – вдруг поинтересовался Сергей.
Маслов шикнул на него:
– Не будь евреистее нас – настоящих евреев.
– Я хочу стать настоящим евреем, – заявил Сергей. Заметив лёгкое удивление в глазах приятелей, пояснил: – Так нужно для успешного выполнения задания.
Циммерман, облизывая пальцы, взялся за бутылку крепкого пива.
– А мне наплевать на эти загибы. Правильная пища – неправильная пища. Это важно для ортодоксов. А я вообще воспитан в другой морали, свободной от религиозных догматов. Я что угодно сожру, если потребуется для выживания.
– Ты можешь, – усмехнулся Сергей.
Сергей вспомнил, как Циммерман рассказывал, что однажды пьянствовал трое суток с бомжами, выслеживая одного типа и, соответственно, выдавая себя за такого же беспредельщика. Хозяйка дома, женщина сильно пьющая, жила одиноко. Единственным её другом был кот, чёрный, пушистый, ласковый.
Изя рассказывал:
– Проснулся, хозяйки дома нет, мои «братаны» спят в отключке, из еды – ни крошки, а пойла – вереница бутылок. Но хотелось есть. Срочно. Тут кот ко мне хозяйкин ластится, мурлычет – тоже голодный, мол, покорми.
Я его хрясь – свернул голову. Быстро ободрал, порубил на порции, присолил, из проволоки шампуры сделал, сижу во дворе – жарю. «Братаны» проснулись, обрадовались – шашлык из курятины! Хозяйка пришла. Все вместе пьём, едим. Она всё о коте беспокоится: «Где Мурзик? Ему косточек надо дать! Пусть порадуется!»
Я молчу, ухмыляюсь…
Она только на следующее утро шкуру Мурзика нашла. Крик, истерика. А я с «братвой» уже выдвигался к «объекту»…
…Услышал бы Маслов эту историю, содрогнулся бы.
Сергей посмотрел на Мойшу, попивавшего неспешно из своей бутылки, и вздохнул. Впрочем, Маслов такой же. Да и он – Сергей…Охота на старика Зойтца сразу пошла не так, как планировалось изначально. Он, словно предчувствуя скорую гибель, вдруг сменил известное Маслову местожительство в Тель-Авиве, перебравшись в Иерусалим.
– Легко можно выяснить, где он залёг, – не унывал Маслов.
– Выясни, и быстрее. Возьми Иегуди. – Изя кивнул на Сергея. – Он ещё не видел Святого города.
– Поверь, Иегуди, поездка тебе запомнится. – Маслов, улыбаясь, похлопал панибратски Сергея по плечу. – Проведу тебя по святым местам, увидишь, где распяли Христа, Стену Плача…
– Эй вы, туристы, вы туда не гулять едете, а дело делать, – осадил Маслова Циммерман. – Адрес Зойтца – это главное!
– Успеется. Изя, старый пень и так на ладан дышит. Глядишь, пока мы телимся, он сам крякнет. Не придётся грех на душу брать, – сказал Маслов.
Циммерман нахмурился:
– Ты что несёшь? С утра пьяный?
– А что? Помрёт Зойтц своей смертью – нам же лучше.
– Он и помрёт своей смертью, ещё какой! Просто мы ускорим её приход.
– Изя, у вас впереди много важной и сложной работы, а вдруг засветитесь на этой ликвидации?
– Не засветимся… Мне не впервой.
– Всё-таки, Изя, было бы хорошо, чтобы дед сам помер без твоей помощи.
– Ничего ты не понимаешь! Размяк здесь, у тёплого моря! Очень важно, чтобы он умер не по воле небес, а по нашей воле. Пусть с виду всё будет обычно, пусть это будет несчастный случай или сердечный приступ, но перед тем, как испустить дух, предатель должен понять, что его наказали за предательство!
Циммермана переубедить было невозможно.
– Иди за мной. – Маслов прекратил спор и подмигнул Сергею, указывая на выход из квартиры.
Денёк обещал быть жарким, но пока на улице сильный зной не ощущался.
– Как ты жил с ним так долго в Германии? – спросил Маслов Сергея.
– А что? – Сергей улыбнулся.
– Он невыносим!
Сергей улыбнулся – да, характер у Изи ещё тот!
Маслов указал на свой маленький внедорожник, припаркованный на площадке перед многоэтажкой.
– Моя малютка, – пояснил он. – Вперёд!
– Воду с собой взял?
– Две бутылки под сиденьем.
– Наверное, не свежая?
Маслов открыл дверцу, протиснулся в накалённый от утреннего яркого солнца салон, уселся за руль. Сергей сел в кресло рядом.
Маслов пошарил под креслом. Показал Сергею пыльные пальцы.
– Неделю назад, когда ездил в приграничные поселения, набрал.
– Она уже протухла.
– Не нуди. Какая разница? Всё равно пить её не будем. В Иерусалиме масса кафе и магазинчиков, на месте свежей, ледяной воды купим.
– Убедил.
Сергей натянул ремень безопасности, застегнул.
– Просто как-то в поздней юности я ехал в поезде через пустыню. Дело было в Каракалпакии.
– Где? – Маслов усмехнулся. – Что за планета такая?
– Узбекистан. Ургенч. Про Хорезм слышал?
– Про Хорезм – да! Тамерлан там, битвы всякие!
– Вот, значит, я ехал в Ургенч. Посреди какой-то пустыни поезд встал.
– Какая там пустыня?
Джип Маслова тронулся с места, и они быстро оказались в несущемся потоке машин.
– Не помню названия. Какая-то каменистая вся. Что-то напоминающее здешний пейзаж.
– Какого чёрта тебя занесло в узбекскую пустыню?
– Много будешь знать – скоро состаришься. Воинский эшелон. Вагоны обычные – плацкартные. Поезд по какой-то причине встал и простоял без движения несколько часов на самом солнцепёке. Так вот, за это время мы выпили всю воду, какая была в бутылках и вообще в вагоне – в бойлере для чая и в туалетах – в умывальниках. В умывальнике вода была тухлая, но её выпили! Жажда – страшная штука!
– Ну, не переживай, двух бутылок до Иерусалима тебе хватит, если ты такой водолюбивый, тем более тухлую воду пить тебе не привыкать! А в Иерусалиме водой заправимся под завязку, словно водовозы, – шекелей хватит! Шекелей полным-полно!
– Когда много денег – это хорошо, – согласился Сергей. Последние месяцы в Западной Германии они сидели на скудном финансовом пайке. Слава богу и конторе, по прибытии в Израиль сразу пополнили баланс под завязку.
– Не верю, что несколько часов в узбекской пустыне так тебя напугали! А? Колись, что-то было ещё, что ты так боишься остаться без воды…
– Заметь, Моисей, без воды в жару. Когда зной припекает.
– Это здесь ещё не припекает!
– Вот-вот! А в машине уже как в аду! Духота! Почему у тебя нет кондиционера в тачке? В Германии во всех машинах стоят кондиционеры.– Заливаешь?
– Честно! Там – цивилизация!
Маслов как-то скривился, словно ему не хотелось выдавать страшную правду.
– А-а-а… лишние бабки!
– Так шекелей полно! Тем более – не твои!
– Не цепляйся к словам! Колись про себя – про воду!
– Когда я был в Закавказье, тоже постоянно пить хотелось. Вода там подавалась только утром и вечером на несколько часов, и то тёплая. Отвратительная такая. Пить невозможно. Её вскипятишь – она ещё противнее. В родниках (там были только родники) вода была с каким-то земляным привкусом и тоже тёплая!
– В холодильнике бы охладил!
– Не было у меня там холодильника! А так хотелось ледяной минералки. Взять запотевшую от холода бутылку, откупорить крышку. Ш-ш-ш… Пузырьки… У!
– Так смачно рассказываешь, даже пить захотелось.
– Советую потерпеть. Твоя вода в бутылках точно протухла.
– Кстати, ты не боишься так открыто вещать про узбекскую пустыню, про Закавказье? Тут тебе не Германия. Следи за словами. – Маслов хитро прищурился. Джип уже вышёл из плотного потока машин и выехал в пригород.
– Почему спрашиваешь? – Сергей усмехнулся. – Замечал наблюдение за собой?
– Сплюнь! Что за мной наблюдать? Я чист перед Израилем и МОССАДом. Живу здесь тихо, не шалю. Так, для профилактики.
– На всякий случай, – подсказал Сергей.
– Точно!
– Вот случай и настал.
Маслов погрустнел.
– Точно. Будь он неладен.
– Кто?
– Старик этот чёртов. Притащился в Израиль. Не мог сдохнуть в Америке.
Сергей рассмеялся негодованию Маслова и стал смотреть на дорогу, потом сам загрустил. Вот ведь как сложилось – приехал в Израиль не туристом, не паломником по святым местам, а ликвидатором. То есть давить предателя будет Изя – это его дело, Сергей только на подхвате, а потом – обычная рутинная разведка – скучная бытовуха.
– Чего скис? – спросил Маслов.
– Проводишь к месту распятия Христа, когда приедем на место?
– На Голгофу тянет? Так много нагрешил?
– Христа же распяли не за грехи!
– Не за Его грехи, а за грехи тех, кто Его судил.
– Имеешь в виду прокуратора Иудеи Понтия Пилата?
– Нет. Тех уродов, которые выбирали, кого помиловать в честь праздника: Христа или бандита Варавву. Это они, ортодоксы, осудили Христа. Местная мафия, на доходы и авторитет которой Христос покусился, когда разогнал торговцев в храме.