Чужестранец
Шрифт:
— Слышишь ты, паршивое отродье, — зашипел Знающий, — беги и донеси своему господину, что пришёл его старый друг Вол, а не то я тебе кишки через рот вытащу. Ты понял меня?
Слуга послушно закивал. Как только Вол его отпустил, слуга убежал в дом, а Вол неспешно зашёл во двор, остановившись буквально в трёх шагах от ворот. Аккуратные клумбы, подстриженные деревца, дом в Клифевенском стиле, статуи львов у входа. Красиво, что не говори, разве что фонтанчика не хватает.
Садиатт, черт его подери, разбогател на торговле с северянами. И угадайте, кто водил его первые караваны?
— Эй, Вол! Какими судьбами? — на пороге появился лоснящийся Садиатт в расшитом хитоне. С их прошлой встречи он разжирел ещё сильнее.
— Да вот, уезжаю на запад. Хотел переговорить с тобой напоследок.
Садиатт мерзко засмеялся. Лучше бы воды предложил.
— Пойдем, дружище, покажу тебе свои скромные владения.
Садиатт начал водить его по саду и рассказывать, где у него что, какого мастера за сколько мин он нанимал и какие дорогие материалы на это ушли. Вол обливался потом, каждый шаг уже давался с огромным трудом — нога будто решила преодолеть все возможные границы боли.
— Ну а вот тут хочу фонтан поставить, слышал про такое? Модное изобретение, в Клифевении сейчас такие у всех стоят.
— Слышал, слышал. Давай присядем, разговор есть.
— Деловой, надеюсь! — Садиатт снова мерзко хохотнул.
Они устроились в небольшой беседке, на столбах которой были вырезаны львы, в креслах, сплетенных из тростника. Избыточная роскошь, сколько раз Садиатт вообще в этой беседке сидел с тех пор, как её построили?
Слуга почти сразу принёс кувшин с лимонной водой. Садиатт пил мелкими глотками, а Вол почти сразу присосался к кубку. Допив до дна, он шумно выдохнул, вытер бороду рукавом и начал:
— У меня есть кое-какая информация. Скажи, ты ещё поддерживаешь связи с теми северянами?
Улыбка резко сползла с лица Садиатта.
— Это опасные разговоры, Вол, — вполголоса сказал он. — Особенно для этого города.
— Я не собираюсь много болтать, — отмахнулся Вол. — У меня есть информация, за которую многие готовые заплатить, но я по старой памяти пришёл к тебе.
— И что же это за такая ценная информация?
— Я знаю, где сейчас новый попаданец из иного мира.
Садиатт поперхнулся и зашёлся в приступе кашля так, что аж слезы проступили. Успокоившись, он спросил безо всяких улыбок и смешков:
— Ты уверен?
— Абсолютно. Видел собственным глазами, говорил с ним. Сомнений никаких.
— Что ты хочешь за него?
Вол почесал бороду. Ну и жлоб этот Садиатт, не хочет сам цену предлагать, а потом ещё и торговаться начнет. Знает же, что Вол не рискнет идти к другим.
— Тридцать мин меня вполне устроят.
— Ого, — присвистнул Садиатт, — полталанта.
Он подозвал раба и прошептал тому что-то на ухо, раб унёсся в дом.
— Этот человек, он сейчас в Псайкре?
— Пока да.
— Черт подери, надеюсь, дело того стоит. Заплачу тебе. — Он вдруг снова заулыбался. — Только не вздумай меня обмануть, Вол.
Ага, обмануть. Это Садиатт его обманул, когда настало время платить. Тут пошлины, тут Вол задержался на день, тут часть груза потеряли,
Слуга принёс небольшой мешочек. Садиатт передал его Волу. Тот развязал тесемки — внутри блеснуло серебро.
— Ну, теперь рассказывай.
— Короче говоря, с нами ехал парнишка. Зовут Платон, болтливый упырь. Подобрали в пустыне, кое-кто из караванщиков настоял тащить его с собой. Среднего роста, волосы темные, глаза серые. Таскается с рыжей дамочкой по имени Амалзия.
Он всё же решил не болтать о том, что Амалзия из Знающих. Как никак, общая солидарность, хоть она и тупая сука.
— С чего ты взял, что он пришелец из иного мира?
— Ну, мы нашли его посреди пустыни, вдалеке от лагерей, без вещей, без оружия. Чистое везение. А вечером он сам всё выболтал. Незнакомые словечки, кафе, менеджер, всё как говорят. Двое из каравана отвели его в сторону, с нас взяли обещание не говорить никому.
Садиатт похлопал себя по животу.
— Какие уж тут обещания, когда серебро перед носом звенит, да, Вол? Всегда знал, что ты хваткий тип.
Вол выдавил из себя кислую улыбку.
— Я ведь этого Платона знаю. Он вчера был у Кира на приеме. Рассказывал, что он с каких-то островов на востоке. Верткий парень, говорит красиво.
Вот оно как, ублюдок уже задружился с местным Хранителем. Наверняка, думает, как бы больше славы снискать. Таким как он вечно всё за просто так дается, стоит только рот открыть.
— Никаких островов там не было. От того места, где мы его нашли, до моря миль триста, не меньше. И про острова он ни слова не говорил за всю дорогу.
— Ну, ладно, проверю. А ты был прав — информация-то стоящая. — Садиатт расплылся в улыбке. — Ладно, пойдем я тебя провожу, а то у меня обед скоро.
Как всегда. От него получили то, что нужно и выкинули его обратно на обочину. Вол сунул мешочек с серебром за пазуху и встал. Они молча прошли до ворот, уже перед порогом Вол застыл и повернулся к Садиатту. На лице торговца всё ещё сияла желтоватая улыбка.
— Слушай, а что северяне с ними там делают-то?
— Понятия не имею, дружище, да и знать не хочу. — Садиатт снова издал свой шакалий смех. — Только никто из них больше не возвращается.
— Понятно, — протянул Вол. — Ну, бывай.
— И ты бывай, дружище. Аккуратнее на дороге.
Вол хотел было сказать, что уже не собирается колесить по дорогам, но промолчал и ушёл.
Ничего, последнее слово всегда остается за Волом. Может его не любят, может его преследуют неудачи, зато чуйка у него работает, что надо. И Садиатт, и все остальные в конечном итоге будут жалеть, что не считались с ним. Они еще будут его имя вспоминать, да.
Ногу опять скрутило еще одним приступом. Вол зашёл в тень какого-то переулка и оперся на стену. На улице бегали дети, играли с какими-то палками. Дородный торговец пытался впарить огромному белобрысому северянину яблоки по цене в три раза больше обычной. Двое юношей держались за руки и мило ворковали. Атлетичная женщина шла, качая бедрами так, что из под плаща постоянно выглядывало загорелое мускулистое бедро.