Чужестранец
Шрифт:
— Придурки вы, вот вы кто, — буркнул он, — нельзя так человека пугать.
Внутри, тем временем, уже началось медленное вялое движение. Утомленные люди с синими кругами под глазами таскали вещи, расставляли столы и лавки и пытались навести хоть какой-то порядок.
— Пошевеливайтесь, пьянь, иначе в следующий раз я вас хрен сюда пущу! — рокочуще мотивировал караванщиков Гобрий. — Амалзия, черт тебя дери, расшевели своих людей.
Амалзия сидела в углу, закинув ноги на стол, залитый вином, и шумно грызка яблоко. В отчет на замечание
— Думаешь, меня радует это опоздание?
— Да мне плевать, что тебя радует, меня волнует, чтобы здесь был порядок, и чтобы вы свалили побыстрее, — недовольно ворчал Гобрий.
Лаз повернулся к Платону и сказал:
— Пойду переоденусь в сухое, пока не припахали мыть тут что-нибудь. Скоро вернусь.
Платон с Гором проводили его взглядом и направились к столу, за которм сидела Амалзия. Девушка в целом посвежела. Синяки под глазами и общая бледность остались, конечно, но хотя бы теперь у неё был живой взгляд.
— Хочешь всё-таки взять его с собой? — спросила она, обращаясь к Платону.
— Ты против?
— Хм, — она потёрла лоб тыльной стороной ладони. — Нет. Не против. Пусть едет. Правила ты знаешь, северянин? Работать наравне со всеми, если начнется драка — стоять в первых рядах. Платы никакой, зато доедешь без проблем.
— Да, мисс. Я буду рад ехать с вами, — почтительно склонил голову северянин.
— Далеко тебе ехать?
— Не слишком. Вы же в Ассурку едете, так?
— Куда же ещё.
— Ну вот, я живу чуть южнее, на левом берегу Армобии. Там моя деревня — Линзенгрихт.
Амалзия удивленно уставилась на него.
— Необычное название. Почему так?
— Основатели деревни были горцами, мисс. Их там давно не осталось, еще до моего рождения, но название прижилось. Небольшая деревенька, на пару сотен душ, не больше, зато мирная.
Амалзия положила огрызок яблока на стол, вытерла руку о штаны, и протянула её Гору. Тот почтительно и аккуратно пожал её и отшёл в сторону.
— Значит, по рукам. Иди, помогай остальным грузиться, — кивнула она ему. — Платон, ты останься, есть разговор.
Платон сел за стол.
— Ты выглядишь значительно лучше. Готова к поездке?
— Я не могу найти Игоря, — проигнорировала она вопрос. — Не знаешь, куда он мог пропасть?
— Понятия не имею. Я вообще хреново помню, что вчера было.
Амалзия потерла переносицу, потом положила обе руки на стол и слегка наклонилась к Платону.
— Это хреново, но если он не найдется, то уезжаем без него. Так что постарайся поискать своего друга. Ты поедешь третьим номером, поведешь повозку Игоря вместе со стариком. Его, кстати, тоже не мешало бы найти.
Раздался какой-то шум, Платон и Амалзия инстинктивно повернули голову на источник. Двое караванщиков пытались спустить сверху тяжелый сундук, но не удержали, из-за чего тот застучал вниз по ступенькам, чуть не прибив одного из носильщиков. Спасло его только то, что худой высокий старик каким-то невероятным образом схватил сундук за край, остановил и аккуратно придержал, пока мужчины вдвоем не взялись за него снова. Ободряюще хлопнув одного из
— Меня небось обсуждаете? — хитро прищурился он.
— Эффектное появление, старик, — ответила Амалзия. — Пожалуй, я недооценила тебя.
Платон только сейчас обратил внимание, что рукав хламиды старика задрался и из под него выглядывало тонкое предплечье, покрытое запутанными черными татуировками. На секунду показалось, что они двигаются, но Шантри заметил его взгляд и тут же одернул рукав. Платон собирался было спросить, но старик одними губами прошептал «Не здесь».
— Я ещё крепок и полон сил. И судя по всему, переношу алкоголь лучше, чем любой из этих молодых, — ухмыльнулся старик. — Не зря говорят, что каждое следующее поколение слабее предыдущего.
— Навык пить — это ещё не сила, — пожала плечами Амалзия. — Но отдаю дань твоей реакции и ловоксти, о которых мы, впрочем, ещё поговорим. Собирайся, поедешь с Платоном в повозке. И с Игорем, если он вообще появится.
— О, я уверен, что он просто скрылся от чужих глаз, — старик подмигнул Платону, — чтобы спокойно отдохнуть. Найдётся, я уверен.
— Тогда, — Амалзия встала, — нам всем пора возвращаться к работе. Выезжаем через треть часа.
Платон потратил почти всё оставшееся время в попытках найти Игоря. Шантри отказался ему помогать, сославшись на то, что Игоря никто не найдет, пока тот сам того не захочет. На любые вопросы он отвечать отказался, дескать, у них будет много времени в дороге и не хочется исчерпать все темы для разговора заранее.
Игоря нигде не было — он осмотрел комнаты, заглянул в подвал, обыскал весь двор, заглянул в повозки, даже прошёлся по соседней улице, выкрикивая его имя. Всюду была суета, в повозки запрягали уже вполне обычных волов — как сказал один из караванщиков, верблюдобыки плохо подходили для путешествий по нормальным дорогам. Кто-то прощался с родными и не очень женщинами, кто-то укладывал мешки и ящики, кто-то проверял состояние повозок. Игоря нигде не было видно и Платону было решительно непонятно, где мог рядом спрятаться взрослый мужчина. Оставалось два варианта — он куда-то ушёл, либо по своей воле, либо нет. Это беспокоило, особенно с учетом того, что с этим ничего толком нельзя было сделать.
Аналогично беспокоила трансформация Амалзии. Она вела себя как-то подчеркнуто по-деловому и даже грубовато. Не то чтоб Платон на что-то рассчитывал, но уже привык видеть её более хрупкой и тихой. Если, конечно, не обращать внимания на её возможность сжечь всё вокруг за считанные минуты.
Залезая на козлы, Платон думал о том, что этот мир быстро засосал его и забрал контроль над жизнью, впутав в свои странные и запутанные интриги. И теперь, если ему хочется вернуть этот контроль обратно, то придётся приложить значительные усилия, чтобы занять какое-то место в этом мире. А для этого, как и всегда, нужна команда. Вопрос только в одном: может ли он доверять тем, кто его сейчас окружает? Даже после всего пройденного, знаний о них было явно недостаточно.