Чужестранка. Дилогия
Шрифт:
Эта нелепая мысль не слишком совпала с другой: что молодой человек не доведен до полного изнеможения. Собственно говоря, такое соображение в равной мере могло смутить нас обоих. Я откашлялась, вытерла слезы рукавом и слезла с колен утешителя.
— Простите… то есть я хочу сказать, что благодарна вам… но я… — отвернувшись от него, бормотала я с пылающим лицом.
Джейми немного покраснел, но нисколько не смутился. Он снова притянул меня к себе за руку, приподнял мой подбородок так, чтобы видеть лицо, и сказал:
— Вам не надо меня бояться. И вообще никого, пока я с вами.
Он отпустил меня и повернулся к камину.
— Вы нуждаетесь
Меня насмешили его старания налить похлебку одной рукой, и я стала ему помогать. Он оказался прав: еда помогла мне. Мы ели похлебку и жевали хлеб в дружественном молчании, разделяя удовольствие от тепла и сытости.
Наконец Джейми встал, поднял с пола упавший плед и положил его на кровать. Подтолкнул меня.
— Поспи немного, Клэр. Ты устала, а похоже, кто-то захочет поговорить с тобой довольно скоро.
То было неприятное напоминание о моем двусмысленном положении, но я слишком устала, чтобы думать об этом теперь. Для проформы пролепетала нечто протестующее по поводу постели, но в данный момент для меня не было в мире ничего более соблазнительного. Джейми заверил меня, что себе он найдет ложе где угодно. Я опустила голову на груду пледов и уснула прежде, чем Джейми дошел до двери.
Глава 5
МАККЕНЗИ
Я проснулась в состоянии полной прострации. Смутно помнила, что произошло нечто невероятное, но не соображала, что же именно. Я спала очень крепко и, очнувшись, некоторое время не осознавала ни кто я, ни, тем более, где нахожусь. Мне самой было тепло, но в комнате стоял пронзительный холод. Я попыталась поглубже зарыться в кокон из пледов, но голос, который разбудил меня, не умолкал:
— Просыпайтесь, барышня! Просыпайтесь, пора вставать!
Голос был низкий и добродушно-грубоватый, чем-то напоминающий лай тех собак, которые сторожат овец.
С величайшей неохотой я с трудом приоткрыла один глаз и увидела гору, облаченную в коричневое домотканое полотно. Миссис Фицгиббонс! Ее явление тотчас привело меня в полную ясность рассудка, и память вернулась ко мне. Значит, все это реально.
Завернувшись от холода в покрывало, я нерешительно выбралась из постели и поскорее направилась к очагу. Меня ожидала чашка горячей похлебки, которую принесла с собой миссис Фицгиббонс; я проглотила ее и почувствовала себя человеком, уцелевшим после массированной бомбежки. Миссис Фицгиббонс тем временем разложила на постели полный набор одежды: длинную светло-желтую сорочку, отороченную узким кружевом, нижнюю юбку из тонкой хлопчатобумажной материи, две верхние юбки коричневого цвета и лимонно-желтый корсаж. Шерстяные чулки в коричневую полоску и пара желтых домашних туфель завершили ансамбль.
Не принимая никаких протестов, дама заставила меня снять мое не соответствующее обстоятельствам одеяние и наблюдала за тем, как я облачаюсь в принесенное ею. Слегка отступив назад, она полюбовалась делом своих рук.
— Желтый цвет вам идет, милочка, впрочем, я так и думала. Подходит к каштановым волосам и добавляет немножко золота в ваши глаза. Погодите, вам же нужна еще лента.
Сунув руку в обширный, словно сумка, карман, она извлекла из него пучок лент и какие-то украшения.
Слишком ошеломленная, чтобы возражать, я позволила ей причесать меня и стянуть лентой волосы с боков назад. Лента была бледно-желтая; завязывая ее, миссис
— Господи помилуй, дорогая, как это вас угораздило так коротко остричься? Вам пришлось маскироваться, да? Я слыхала, что некоторые девушки так поступают, чтобы скрыть во время путешествия свой пол и уберечься от проклятых красномундирников. Ничего себе настало времечко, говорю я, если леди не могут чувствовать себя в безопасности на дороге.
Она суетилась вокруг меня, осматривала со всех сторон, то поправляя выбившуюся кудряшку, то одергивая складку. Наконец она осталась удовлетворена моим видом.
— Так, теперь все хорошо. Можете перекусить, и я отведу вас к самому.
— К самому? — сказала я, вполне, однако, равнодушная к тому, какое имя стоит за этим словом.
Кто бы ни был этот «сам», он, конечно, будет задавать мне нелегкие вопросы.
— Ну да, к Маккензи то есть. К кому же еще?
В самом деле, к кому же еще? Замок Леох, как мне смутно припомнилось, располагался в самой середине земель клана Маккензи. Очевидно, что главным таном — вождем клана — является один из членов рода. Я начала понимать, почему наш маленький конный отряд скакал всю ночь, чтобы добраться до замка: это самое безопасное место для тех, кого преследуют солдаты короны. Ни один английский офицер, обладающий хотя бы каплей здравого смысла, не завел бы своих людей столь глубоко во владения клана. Поступить подобным образом — значило нарваться на засаду в первой же рощице. А у ворот замка решилось бы появиться только хорошо вооруженное войско. Я пыталась вспомнить, заходила ли когда-нибудь английская армия так далеко, но тут мне пришло в голову, что возможный удел замка — куда менее уместный повод для размышлений, нежели мое непосредственное будущее.
Мне не хотелось ни лепешек, ни овсянки, которые принесла миссис Фицгиббонс на завтрак, но я отломила кусочек лепешки и сделала вид, что жую и глотаю, — надо было выиграть хоть сколько-нибудь времени для размышлений. Когда миссис Фицгиббонс пришла за мной, чтобы вести к Маккензи, у меня уже был готов примерный план поведения.
Лэрд принял меня в помещении, расположенном наверху каменной лестницы в один марш. Комната находилась в башне и потому была круглой формы, покатые стены украшены картинами и гобеленами. Другие комнаты в замке показались мне достаточно удобными, но пустоватыми, а эта была битком набита предметами роскоши, заставлена мебелью, украшенной резным орнаментом, и тепло освещена огнем камина и свечей — как бы в противовес дурной погоде за окнами. Во внешних стенах замка были проделаны высокие узкие окна типа бойниц, здесь же окна оказались иные: более современные, длинные, двустворчатые, они хорошо пропускали дневной свет.
Едва я вошла, мое внимание привлекла огромная металлическая клетка, хитроумно сконструированная таким образом, чтобы вписываться в округлую форму комнаты от пола до потолка; клетка полна была множеством маленьких птичек — зябликов, овсянок, синиц и других певуний. Я подошла поближе, и передо мной замелькали пушистые тельца и блестящие глазки-бисеринки, они напоминали драгоценности, рассыпанные по зеленому бархату листьев дуба, вяза и каштана — все эти деревья были заботливо посажены в горшки с мульчированной почвой. Веселый щебет говорливых пташек сопровождался трепетом крылышек и шорохом листьев, когда обитатели клетки перепархивали с одного деревца на другое.