Чужестранка
Шрифт:
– Где же он… вы… о чертов ублюдок, что же ты натворил! – Джейми шевельнулся, и первый узел развязался.
На мгновение воцарилась мертвая тишина.
– Господи Иисусе, – проговорил Руперт, – никогда не слыхал, чтобы женщина так ругалась.
– Ты, видно, никогда не встречался с моей теткой Гризелой, – произнес чей-то голос, вызвав взрыв хохота.
– Твой муж наказал бы тебя, женщина, – донесся строгий голос из-под дерева. – Святой Павел говорит: «Принуди женщину к молчанию и…»
– Не лезьте, черт побери, не
Я вытерла рукавом лоб.
– Поворачивайте его на левый бок. А вы, – обратилась я к своему пациенту, – если вы шевельнете хоть пальцем, пока я завязываю этот узел, я вас задушу!
– Понятно, – кротко отозвался он.
Я слишком сильно потянула последний бинт за концы, и он выскочил у меня из рук.
– Чтоб его к дьяволу в пекло унесло! – прорычала я, от злости и досады ударив кулаком по земле.
Снова повисла тишина, потом, пока я нащупывала в темноте вертлявый бинт, прозвучал новый комментарий относительно моей манеры выражаться.
– Может, ее следует отослать в монастырь Святой Анны, Дугал, – предложил некто, сидящий на корточках у дороги. – Я не слыхал, чтобы Джейми ругался по дороге с побережья, а ведь он, бывало, позволял себе такое, от чего даже матрос покраснеет. Четыре месяца в монастыре сделали свое дело. Ты теперь даже имя Божие не произносишь всуе, а, парень?
– Ты бы тоже не произносил, если бы на тебя наложили епитимью и заставили в феврале целых три часа лежать на каменном полу часовни после полуночи в одной рубашке, – ответил мой пациент.
Мужчины расхохотались, а Джейми продолжал:
– Епитимья-то была на два часа, остальное время я потратил на то, чтобы подняться с пола. Я уж решил было, что мои… то есть я думал, что примерз к плитам, но оказалось, просто одеревенел от холода.
Он явно чувствовал себя лучше. Я невольно улыбнулась, но произнесла как можно строже:
– Веди себя тихо, а не то получишь.
Он осторожно коснулся повязки, но я убрала его руку.
– Угрозы? – он изобразил удивление. – Подумать только, а ведь я делил с тобой выпивку!
Фляжка обошла мужчин по кругу. Дугал опустился на колени рядом со мной и протянул фляжку раненому, чтобы тот хлебнул из нее. Из горлышка ударил запах очень крепкого виски, и я отодвинула ее рукой.
– Не надо больше алкоголя, – сказала я. – Ему нужен чай, в крайнем случае вода, но ни в коем случае не спиртное.
Дугал, не обращая на меня внимания, налил порядочную порцию виски раненому прямо в рот. Джейми закашлялся. Подождав ровно столько, сколько нужно было парню, чтобы отдышаться, Дугал повторил процедуру.
– Прекратите же! – Я снова потянулась к фляжке. – Вы что, хотите напоить его так, чтобы он на ноги не мог встать?
Меня грубо оттолкнули локтем.
– А она у нас горячая штучка! – вставил мой пациент весело.
– Не лезь
Когда перевязка закончилась, раненый попытался сесть.
Я уложила его обратно и коленом придавила к земле.
– Не двигайтесь! – яростно приказала я, ухватила Дугала за подол килта и дернула изо всех сил так, что он снова опустился на колени рядом со мной. – Взгляните вот на это, – предложила я тоном строгой палатной сестры и сунула ему в руку мокрую и липкую от крови рубашку Джейми, вернее, ее обрывки.
Дугал с отвращением отбросил окровавленные тряпки.
Тогда я положила его ладонь раненому на плечо.
– Чувствуете? У него резаная рана трапециевидной мышцы.
– Это меня штыком, – пояснил Джейми.
– Штыком! – воскликнула я. – А почему вы мне об этом не сказали?
Он пожал плечами, но тотчас негромко застонал от боли.
– Я почувствовал, как он ткнул меня, но не знал, насколько сильно. Болело не очень.
– А сейчас болит?
– Болит, – коротко ответил он.
– Прекрасно, – заявила я, окончательно выйдя из себя. – Вы это заслужили. Будете знать, как носиться по горам, похищать молодых женщин, у-убивать людей, и…
Я почувствовала, что слезы рвутся наружу, и замолчала, стараясь овладеть собой.
Дугал окончательно потерял терпение:
– Ладно, ты можешь сидеть верхом, парень?
– Он никуда не может ехать! – запротестовала я. – Он должен быть в больнице. Конечно же, он не может…
На мои протесты, как и прежде, не обратили никакого внимания.
– Ты можешь ехать верхом? – повторил Дугал свой вопрос.
– Да, если вы уберете барышню у меня с груди и дадите мне чистую рубашку.
Глава 4
Я прибываю в замок
Остаток путешествия прошел непримечательно, если вам не кажется примечательной ночная поездка верхом по пересеченной местности и бездорожью, в обществе вооруженных мужчин в килтах и на одной лошади с раненым. По тем стандартам, к которым я уже начала привыкать, все это не выходило за рамки обыденности.
Светлые полосы занимающейся зари протянулись над погруженной в ночной туман вересковой пустошью. Конечный пункт нашей поездки возник впереди в виде огромной массы темного камня, обведенной серой каймой света.
Окрестности уже не были тихими и пустынными. Цепочка плохо одетых людей тянулась по направлению к замку. Они отступали на обочину, чтобы пропустить нашу процессию, и с любопытством рассматривали мое одеяние, явно казавшееся им странным.
Густой туман еще не рассеялся, но было достаточно света, чтобы разглядеть каменный мост, перекинутый через неширокий поток, бежавший мимо замка вниз к поблескивающему в четверти мили озеру.