Чужестранка
Шрифт:
То, что я оказалась в другом мире... Не знаю, как это объяснить. Не считая первых сумбурных дней, когда моя голова была больше занята тем, чтобы поверить в исцеление чудесное, я восприняла спокойно. А что еще мне оставалось? Хвататься за голову, задавать нелепые вопросы, пытаться отрицать то, что меня окружало? Я вполне осознавала, то, что со мной произошло, выходит за рамки привычного мне. Но и то, что вокруг, было реальней некуда. Разницу даже не объяснишь вот так сразу. Все очень похожее и в то же время другое. Какие-то мелочи выдающие инаковость.
И потом... Вы на моем месте хотели бы вернуться? Мне казалось, что я из беспросветного мрака наконец-то на свет выбралась. Не чаяла и не ждала совсем, но чудо произошло. И мне было хорошо с ними.
Много ли объяснишь жестами? Вопросы у меня были, но как их задать? Что я могла с этим сделать - усиленно запоминать слова, глядя во все глаза вокруг. Язык все время колол меня узнаваемостью, смысл некоторых слов я просто угадывала, даже впервые услышав. Но точно определить, почему я его знаю, никак не могла. Пока не увидела, надпись сделанную Лилой.
Книг в их доме, до сих пор я не видела. Изра возилась с рукоделием, и у неё убежал клубок. Я погналась за ним и попала в комнату к Лиле. Мне просто незачем было раньше сюда заходить, дальше порога. Клубок укатился под кровать, конечно же. Пока его разыскивала, отодвинула в сторону корзину, иначе его было не достать. В ней то я и увидела книги. Несколько книжиц, непривычно узких и длинных, в одинаковом переплете и белой вставкой, для подписи. Собственно это и не книги были, а тетради. Только пустые. Лила дальше подписи и двух слов на первой странице в одной из них не смогла уйти.
Я застыла, пялясь на надпись. Очнулась, только услышав голос Изры. Подхватив клубок и книжку, я поспешила к ней. Как раз и Лила пришла. Я показала ей книжицу, изобразила, что пишу и указала на нее с вопросом.
– Это ты писала?
Она кивнула. Мы уже неплохо понимали друг друга. Конечно в самых простых вещах. В свою очередь и она вопросительно изогнула брови.
– Это латынь, — глядя на строку, написанную на обложке, я узнала, наконец, и язык и почему он мне таким знакомым казался. И по какой причине я никак не могла его вспомнить. Ведь врачи много пишут, но не говорят на нем.
- Latina?
– узнала слово и немного переиначила Лила.
– Верно, — я задумчиво кивнула и пробормотала самой себе по нос: - Откуда только, хотела бы я знать...
Дом этих женщин, как загадочная шкатулка был. Вот ты видишь какой-то предмет. Совершенно обычный и ничем не примечательный, но на самом деле он может оказаться чем угодно!
К примеру... стирка! Здесь стирали - ветром. Специальный сарай, в котором развешивали вещи, открывали отдушины и оставляли. Одежда и другие предметы из ткани, пропитывалась каким-то составом изначально, сразу после изготовления, и грязь, просто скатывалась с нее. Такое полоскание сквозняком было в порядке вещей. И я не могла отрицать - эффективно. Вещи действительно были чистыми и приятно пахли.
Поначалу
– Делаем вещи. Не колдуем.
Я стала понимать, о чем она говорила, когда мы стали ходить в лес. Два цветка, но она смотрит на них долго, а потом берет только один. Внешне и не скажешь почему. И то, что мы мимо таких же, шли все время, её не заботило. Она так целые корзины всякой всячины собирала. Понимаете? Не пошла при луне собирать, какую-то там траву, которая цветет раз в год. Так все думают травники, знахари поступают? Она брала все подряд. Но в чем принцип выбора - я не понимала.
Однажды она попыталась мне объяснить. Усадила за стол, высыпала горсть семечек, вроде кунжутных, только сизо-чёрных, и поставила два блюдца. Жестом указала, чтобы я приступала. Знала бы я к чему! Я долго смотрела, но семечки казались совсем одинаковыми. Потрогала их - ничего. То что мне нужно их как-то разделить я понимала, но в чем разница не видела. Лила, сжалившись, взяла одно семечко и положила в правое блюдце. Немного поворошила кучку и нашла ещё одно для второго. Теперь я изучала эти два семечка. И по-прежнему не понимала, как она их разделила. Я решила - ладно! Просто взяла и положила семечко туда, куда рука потянулась. Мне кажется просто угадала, но Лила очень обрадовалась и похвалила меня.
Я много хотела бы рассказать об этих женщинах. На самом деле это время, пока я жила с ними, было самым счастливым. Именно поэтому вспоминать о нем слишком часто я не люблю. Как драгоценные сокровища, не терпящие суеты. Фантик от самой вкусной на свете конфеты, что дал мне папа. Стеклышко, через которое часами можно смотреть на солнце. Браслетик, что мама сама сделала для меня. И тому подобное. Для кого-то это мусор, а для меня дороже этих вещей нет ничего, пусть они и остались только в памяти.
Мы прожили вместе три месяца всего, а потом все кончилось.
Я сама спросила Лилу:
– Как называется эта земля?
– и развела руками вокруг, чтобы она поняла глобальность вопроса.
– Новая Земля.
Я не слишком удивилась ее ответу.
– А где старая?
– М?
– Здесь - Новая. Где - Старая?
Она решительно не понимала, о чем я говорю.
– Твой дом, — я обвела рукой вокруг, а потом прижала руку к груди: - А где мой?
– Там, — указала она на горизонт с едва заметной полоской гор.
– Я жила в городе.
– В городе?
Она почему-то занервничала, а потом поспешно повела меня в дом. Заговорила с Изрой, но я не успевала разбирать слова, когда она так быстро говорила. Поняла только, что она чем-то недовольна и требует ответа.
– Ассанна, — поманила меня к себе старуха.
Я села рядом с ней, чувствуя, что случилось что-то не очень хорошее.
– Ты буш?
Я ждала каких-то объяснений, но их не последовало. Обе женщины смотрели на меня, ожидая ответа.