Чужие-4: Контакт
Шрифт:
Алан поискал глазами кран. Вода, к счастью, нашлась совсем рядом.
Индикатор пищал, пока не замолк, синее поле табло потускнело – Алан этого не замечал. Только вскользь отметил, что писк сменился мерным потрескиванием…
Трещал счетчик Гейгера.
Сонный преодолевал последний коридор. После падения с его вестибулярным аппаратом что-то произошло: передвигаться по потолку он больше не мог.
Ударившая в грудь горячая волна заставила его остановиться. Нет, это был не просто жар: пронзающий и колющий, он был
Практически незнаком. Сонный вспомнил вдруг, что слышал описание такого ощущения от одного друга, погибшего после аварии… после аварии реактора!
Обжигала радиация.
Излучение было сильным и росло с каждой секундой.
Сонный попятился.
«Стоп. А реактор? Ведь если его не починить, произойдет взрыв!». Шаг вперед снова натолкнул его на горячее дыхание невидимой смерти.
«Нет, лучше взрыв! Это, по крайней мере, сразу. Лучше, чем медленно подыхать от лучевой болезни…»
Соня повернулся и бегом помчался подальше от этого страшного места…
Обрушившийся на голову Варковски поток холодной воды быстро привел его в чувство.
– Спасибо, – буркнул Эдвард бесцветно, подавая руку наклонившемуся над ним Алану.
В голове трещало. Горло продолжало болеть.
– До взрыва остается четыре минуты. Просьба…
– Заткнись, – прошептал Алан.
– Скорее. У нас мало времени.
Эдвард подошел к реактору и указал на вынутые стержни.
– Поставить их на место?
– Да. И – быстро…
Варковски покосился в сторону трещащего прибора и поежился. Впрочем, он пробыл тут уже слишком долго, чтобы придавать значения такой мелочи.
Минутой больше, минутой меньше…
57
Голос смолк. Паркинс подошел к стене и приложил к ней ухо.
Тишина. Только где-то в глубине комнаты продолжали звучать голоса.
Быстрой походкой из спальни Крейга вышла Цецилия.
– Ну, что с ним? – машинально спросил Паркинс.
Ответом ему был невидящий взгляд.
Еще секунду Кларенс продолжал прислушиваться, не раздастся ли новое: «До взрыва осталось четыре… три… две… одна минута…», но динамик молчал, и постепенно у директор начал немного успокаиваться.
Все складывалось не так уж плохо. Двух человек вполне достаточно, чтобы заделать дыру в «садке» и поймать существо. Значит, не все еще потеряно. Дальше: раз Цецилия не в себе – с Крейгом совсем скверно. С другой стороны, умерла и Марта, и если уговорить Цецилию на новый брак, а она женщина достаточно практичная, чтобы понять свою выгоду…
Мысль об этом поразила Паркинса. У Крейга было на восемь процентов меньше акций, чем у босса. У него, Паркинса – на девять.
Простая арифметическая задачка говорила о том, что если дело выгорит
– контрольный пакет окажется у него.
«И она еще переживает, дура, – покосился в сторону
После мысли о возможной блестящей перспективе думать о том, что это только мираж, оказалось невыносимо.
«Да хоть бы он сдох поскорее! – уже через несколько минут думал он. – Или ему надо в этом помочь? А что, удобный момент… Монстр «все спишет»…
– Так вашему мужу лучше?
– Нет, – Цецилия всхлипнула. Она чувствовала себя в западне: в кабинете лежала Роса; назад, в спальню, путь был закрыт.
– Я вам очень сочувствую.
Паркинсу с трудом удалось скрыть свое ликование. Смущало его только одно: Цецилия не играла. Поверить в это было трудно, но это было так.
«Неужели эта курица действительно любила своего мужа? – удивился он.
– Да быть не может! Она не из тех женщин, которые вообще способны испытывать глубокие чувства к кому-либо кроме себя… Тогда что же с ней? Уж не ссора ли с секретаршей на нее так повлияла?»
– Да, кстати, а что вы не поделили с Росой?
При этом невинном, казалось бы, вопросе лицо Цецилии вытянулось, и Паркинс понял, что попал в точку. «Уж не признался ли Крейг в своих мелких грешках?» – усмехнулся он про себя.
«Он знает все!» – зажмурилась Цецилия. Ей стало страшно: неужели ей придется отвечать?
Но почему? Это же был несчастный случай… Роса просто без сознания, она скоро встанет, и…
Цецилия застонала и прикусила губу.
«Вот это да! – поразился Паркинс. – С чего бы это ее так пробрало? Даже любопытно!»
– И все же, что у вас там произошло? – выдержав паузу, продолжал он.
– Ну что ж, не хочешь говорить – я спрошу у Росы…
– Нет! – взвилась Цецилия. Голубые глаза расширились. Сейчас он войдет, увидит…
– Тогда скажи, – поддразнил ее Паркинс.
«Нет! – взмолилась про себя Цецилия. – Лучше я умру, чем он узнает… Нет, еще лучше – пусть умрет он!»
– Стой! – и угроза, и страх, отчаянный, беспредельный страх слились в ее восклицании.
«Надо же… – ухмыльнулся Кларенс, направляясь к кабинету. – Вот уж эти женщины… Из какой-нибудь мелкой ссоры готовы раздуть целое дело».
«Нет… – кусала себе губы Цецилия. – Пусть лучше умрет он!..»
Отчаянье и необходимость защищаться заставили ее взять себя в руки. В конце концов, до этой многолетней игры ей уже приходилось бороться за свою жизнь, едва ли не на четвереньках ползя наверх. Изо всех сил, как угодно – только бы выбиться в люди. Так неужели она потеряет все это сейчас? С Росой произошел несчастный случай… только несчастный случай… А с Паркинсом может случиться вообще что угодно. Здесь уже было слишком много смертей, чтобы кто-то обратил внимание еще на одну.