Чужие облака

Андерсон Альбина

Туровцын с удовольствием поедает морепродукты и рыбу. И вообще ест все самое полезное. Кира думает, что жить он собирается очень долго, а ей хотелось бы, чтобы он умер прямо сейчас. Ну не совсем умер, а впал в беспамятство, а когда очнулся, забыл о ней напрочь и спросил : Вы кто, голубушка, простите? Она бы молча поднялась и пошла в фойе за пальто. Как бы она бежала домой! Не чувствуя под собой ног. Летела бы.

– Еще устриц? – спрашивает он.

Он похож на тигра, который пожирает ее глазами из-за решетки зверинца. Эх была бы возможность, разорвал бы твою нежную мякоть, вылизал бы всю кровь, - читается в этом взгляде. Кира не хочет ни устриц, ни рыбы, а только одного - чтобы он уже поскорее доел все в своей тарелке.

Кира явно скучает, и Туровцыну досадно. Он воображал себе совсем другое. Множественные влажные улыбки, кокетливые стрелы из глаз в глаза. На том вечере Инфириуса он видел как она умеет переливаться. Да и потом, в ресторане, она ожила под вечер и лучилась. А теперь потухшая, и как будто отбывает с ним срок. Взгляд ее куда теплее, когда она смотрит на сомелье или официанта. Туровцыну же достаются короткие, неприязненные вскидывания глазами, скорее необходимые, чем по желанию. У нее чудесный рот, свежий и румяный, Игорь Алексеевич мучается желанием засунуть туда указательный палец, чтобы ощутить теплый, шелковый язык меж скользких зубов. Хочется ее встряхнуть, как сувенирный стеклянный шар с падающим снегом, чтобы снег снова стал падать, и было ощущение надвигающегося праздника. А она сидит как будто у нее кто-то умер. Настроение его стремительно падает, неужели она как все? Оживает только если речь заходит о сумках, шубах или драгоценностях. Туровцын давно привык, что женщинам всегда нужно что-то осязаемое, что можно получить сразу в пожизненное пользование. Они существа тактильные, у них патологически развиты рецепторы осязания. Больше всего им нравится заворачиваться в легчайший мех, шлифовать пальцами драгоценные камни, гладить выпуклые бляшки крокодиловой кожи и других редких гадов. Они любят недвижимость и дорогие машины. Самый легкий способ обладать этими женщинами - дать им взамен то, что они любят трогать, носить, владеть. Этот бартер он знает до мелочей. Груды драгоценных камней и шкуры ни в чем неповинных рептилий прошли через его руки в обмен на иллюзию, спектакль о любви. Он привык к этой игре, и она навевала на него хандру и скуку. С Кирой ему не хочется игр, она сильно напоминает ему Ишбел и эти последние несколько дней он думал, что может быть удастся прыгнуть назад в прошлое. У него в кармане бриллиантовый браслет, он захватил его на всякий случай, если Кира окажется неравной Ишбел, а будет как все остальные готова к бартеру. Глядя на ее мрачный вид, он с сожалением думает, что время браслета пришло, но все-таки тянет время, потому что ему хочется еще верить,что она не такая как все. Что все может быть еще по другому, волнительно и интересно.Он старается, распускает перья, но все время чувствует себя неловко. Когда он слишком увлекается, лицо ее становится недоверчивым и насмешливым. И в этом она тоже похожа на Ишбел, но та была всегда дружелюбна, здесь же он чувствует враждебность.

– Я хочу подарить тебе кое что…

Замшевый каскет выуживается из кармана пиджака. Она не берет его, а только испуганно отодвигается. Он открывает коробочку и пальцем толкает ее по столу к Кире. Четыре ряда белых бриллиантов горят радужным огнем. Сейчас огни браслета отразятся в глазах этой провинциалки и он опять выиграет, все будет как всегда. Они будут видеться пару месяцев, он купит ей квартиру в Москве, и потом потихоньку сольет, когда почувствует что она ему в тягость. Он смотрит в ее глаза, чтобы уловить момент, когда бриллианты зажгут алчный огонек, который будет вечным, если своевременно подкидывать в него деньги и роскошные вещи. Но она решительно и даже брезгливо отодвигает подарок :

– Я не могу взять.

Туровцын недоверчиво улыбается.

– Я вас совсем не знаю…, - объясняет она.

Он наклоняется вперед и кладет свою большую ладонь ей на запястье.

– Ты права, поедем ко мне и как следует познакомимся.

И тут же понимает, что поторопился и взял неверный тон, который придется искупать долгим, нудным ухаживанием. Сейчас она войдет в образ и будет корчить из себя недотрогу, а все одно

и тоже. Она будет играть, но как раз таких игр ему не хочется.

Она отшатывается, как от удара в лицо, вырывает руку, глубокое отвращение на ее лице неподдельно. Не фальшивое, как у других, готовое вылинять в страстный, полный обожания взгляд. Правда обожания не к нему, а к его богатству. Что, в принципе, он уже много лет не разделяет. И только Ишбел любила его отдельно от многочисленных циферек на банковских бумагах. На лице у балерины такое упорство, что Туровцын теряется. Но разве не этого он вожделел? Он чувствует как нарастает азарт, давление поднимается, и жить становится интересно. Если она равнодушна к его деньгам, значит у него есть шанс и Кира оправдала его ожидания. Официант осторожно отодвигает браслет в сторону, чтобы переставить тарелку. Взгляд его то и дело возвращается к открытому бархатному гробику, где тысячами граней сверкает бриллиантовый наручник.

– Исчезни, - бросает ему Туровцын. Когда тот поспешно удаляется, он обращается к Кире:

– Я хочу, чтобы ты была со мной.

Как и всегда с женщинами, Туровцын говорит избитые пошлости. Он ставит заезженную пластинку, используемую им много-много раз. Но что-то совсем другое, в этот раз он остро чувствует, что говорит пошлости.

– Игорь Алексеевич… Бросьте, какие чувства? Вы меня совсем не знаете.

– Ты - совершенство.

Неуклюжий комплимент заставляет ее поморщиться.

– И что вы нашли во мне? До девушки с обложки мне далеко.

– Позволь мне решить самому...

– Я совсем не подхожу вам. У меня всегда мало времени. Когда я работаю, я так устаю, что у меня не остается сил на кого-нибудь еще. Со мной вам будет скучно и плохо. Иногда на меня находит безумие, маленькой я падала с балкона. Видимо ударилась головой. У меня на животе родимое пятно. Большое и отвратительное, врачи говорят что ...

Туровцын понимает, что она говорит первое, что приходит ей в голову, поэтому не слушает.

– Завтра же будешь танцевать в Большом, - уверяет он.
– Сразу главные партии. Я крупный спонсор и вхожу в Попечительский совет. Только скажи : да!

– У вас внушительный опыт по пристраиванию бедных девушек, - замечает Кира. – Они приезжают на поездах , кто в плацкарте, кто в купе. И вы им помогаете петь и танцевать.

– Уже донесли, - улыбается он.

– Игорь Алексеевич…

– Кира, я предлагаю весь мир.

– Я не могу…

Неужели этого мало? Или девчонка просто не понимает его возможностей?

– Весь мир. Я правда, не смогу жениться…буду честен. Я женат, поэтому не обещаю…

– И за это спасибо, - усмехается она. – Что же, я тоже буду говорить с вами начистоту. Игорь Алексеевич, я люблю другого, понимаете?

Сияние браслета вдруг начинает раздражать Туровцына. Он ожидал чего угодно, только не этого. В ее ответе не было отступа, на котором она могла бы позже сманеврировать и остаться с ним. Однозначное НЕТ было брошено ему в лицо. Это его отрезвило и заставило посмотреть на все другими глазами. Он вдруг увидел ее лицо без малейшей симпатии к нему. Оно отражало скуку, досаду и желание побыстрее от него избавиться, самонадеянность помешала ему увидеть это раньше.

– Зачем же ты пришла?

– Я хотела объясниться.

– Моя дорогая, я очень занятый человек.

– Простите меня, пожалуйста.

Озлобление захлестывает его, он уверен - она именно то, что ему нужно. У нее как и у Ишбел совсем нет хватательного рефлекса. Глаза шотландки никогда не горели алчным огнем, для нее его богатство было меньше чем он. И эта балерина могла бы как Ишбел...Теперь, когда он понимает, что Кира недоступна, ему невыносимо хочется ее. Кто!? Кто посмел у него вырвать эту девочку, которая ему так нужна? Ну конечно тот смазливый менеджер, у которого она живет. Туровцын вспоминает, как Кира и Глеб переглядывались в ресторане, чувствовалась между ними крепкая, туго натянутая веревка, и если бы его не уверяли, что между ними ничего нет, он никогда бы не поверил.