Чужие сны
Шрифт:
– Алик, ты же говорил, жертв нет, - я дернула Маргелова за рукав, - а это что?
– Он не жертва, он доброволец, - пояснил Алик, - думаю, с ним все будет в порядке. Он - сильный парень. И опытный. Нужно было обязательно оказать сопротивление, иначе шатора бы не поверила, что атакует важный объект.
– В убежище никого не было?
– догадалась я.
– Конечно. Влад же не идиот, чтобы собрать всех в кучу, да еще запустить туда древнего воина...
– Видеокамеры?
– президент шагнул из коридора, не закрывая дверей. В ночной тишине голос его разносился далеко, пугая тени и местных
– Испорчены, - доложил Алексей Вежбицкий, - как и предполагалось. Причем, очень профессионально. Сдается мне, перед "делом" девушка прошла очень грамотный инструктаж.
– Как она действовала?
Молодой человек слегка замялся:
– Знаете, господин президент, это, наверное, Стас лучше расскажет. Он оставался в сознании. Нас, почти всех, она сразу вырубила. Я даже не понял, чем. Просто уши заложило, все поплыло перед глазами. Очнулся - уже вы тут.
– Создала область пониженного давления, - пояснил Храш, - прием простой, но эффективный. Правда силы требует - немеряно.
– Я уже понял, что они не экономят, - буркнул Влад, - что дальше? Она пыталась открыть двери?
– Нет.
– Уверен?
– Абсолютно. Мы поставили специальную программу. В течение вечера и части ночи она фиксировала все нажатия клавиш. Шатора даже не попыталась пройти на базу "Клена", не преодолела и первый уровень защиты. Просто включила противопожарную систему и сняла все ограничения.
– Она решила утопить их всех. Разом. Как котят, - тихо сказала Лена. Все это время она безмолвно стояла рядом со мной и держала за руку. Я почувствовала ее гнев.
– Там был дежурный, - спросила я в полголоса, - он как?
– Девяносто процентов за то, что откачают, - вместо Лены ответил Храш.
– Ну и что, она завтра явится на работу?
– громко спросила я. Собственный голос показался мне незнакомым, звучал сдавленно.
– Не вижу, что может ей помешать, - ответила Лена.
– Ее здесь кто-нибудь придушит. Или я сама ее придушу. Дома.
– Таня, - Влад жестко усмехнулся, - если бы у тебя был хоть один шанс на миллион придушить шатору, я сам бы тебя благословил на этот подвиг. Даже если бы считал, что ты неминуемо погибнешь. Все равно благословил бы. Но у тебя нет ни единого шанса причинить ей вред. Скажу больше - даже у меня его нет. Так что твоя Галочка завтра придет на работу, как миленькая, и в субботу зарплату получит. И премиальные по случаю усиленного режима охраны. И никто ее не тронет. А ты сегодня заночуешь здесь. Просто, чтобы не дергаться. Вон, Маргелов составит тебе компанию, он давно об этом мечтал. Мечтал, Алик?
Я чуть челюсть не потеряла, да и Алик выглядел не лучше. А президент, шокировав нас мало не насмерть, исчез за дверью, прихватив жену.
Мы переглянулись.
– Ты что-нибудь понимаешь?
– спросила я.
– Как ни странно - почти все, - Алик потер переносицу. На губах его блуждала улыбка, которую я, пожалуй, назвала бы злорадной. Если б не знала этого человека. На злорадство он был просто не способен.
– Алик, если ты все понимаешь...
– Почти все, - поправил он.
– Ну, так может, мне объяснишь? Потому что я-то как раз не понимаю почти ничего.
– Ты слышала, что он сказал?
–
– Вот это как раз то, чего я не понимаю, - признался Алик.
Мара стояла, наступив на коротенький диванчик коленями, и смотрела в окно. В свете почти полной, высоко висящей луны, медленно кружась, падали снежинки, сухие и пушистые. Сегодня, впервые, подморозило. Мара прижималась лбом к холодному стеклу. Ей не спалось. Уже несколько дней девушку мучили сильные головные боли. И даже Учитель ничего не мог с этим сделать. Мара боялась признаться самой себе, что ее одолевают плохие мысли. Учитель говорил, что она просто реагирует на смену погоды, но Мара не верила, ей казалось, что в глубине добрых, проницательных глаз Учителя она улавливает жалость...
Девушка взглянула на светящийся циферблат. Времени было три часа ночи. Все спали. Учитель. Реган. Соседи. Даже в баре, напротив, уже час как не было ни одного посетителя. Усталая девушка почти дремала за стойкой. Из окна Маре было хорошо видно, как медленно двигаются ее руки, протирающие бокалы.
Страх и одиночество сделались почти нестерпимыми. Мара почувствовала, как по щеке стекает противная мокрая капля. Машинально, ни о чем не думая, она сжала в руке свой талисман, о котором почти забыла за последние дни. Цепочка врезалась в пальцы, причиняя боль. Мара сдавленно всхлипнула.
Когда где-то справа вдруг страшно взвыло, Мара перепугано подпрыгнула. Сердце обвалилось куда-то в пятки. Звук повторился, и только сейчас девушка опознала виброзвонок собственного мобильного телефона. Дрожащими пальцами она придавила кнопку. Голос в трубке был встревоженный.
– Что у тебя случилось?
– Рустам, - Еще секунду назад Мара даже не подозревала, что можно вдруг испытать такое невероятное облегчение. Словно с плеч скатился камень весом в несколько тонн, - Рустам, как же хорошо, что ты есть!
– Спасибо, - Рустам удивился, но было слышно, что ему приятно, - даже если ты меня разбудила только для того, чтобы это сказать - я не обиделся.
– Ой, извини. Я... не думала, что уже так поздно, - соврала Мара.
– Так что у тебя случилось?
– Рустам, мне кажется, что я... скоро умру, - выпалила Мара и замолчала.
Вопреки ожиданиям, голос в трубке не стал смеяться, и не бросился утешать. Голос тоже помолчал немного, словно что-то взвешивая.
– Ты не одна, - он не спрашивал, он утверждал. Мара уже не удивлялась. За последнее время она не только видела, но и сама творила такое, от чего могла запросто съехать крыша.
– Нас здесь трое, - начала она, - но ты не подумай...
– Мара, я очень далеко, - перебил Рустам, - К сожалению. Но завтра я буду.
– Будешь... где?
– изумилась Мара, решив, что ослышалась.
– Буду у тебя. Я думаю, мы разберемся с тем, что тебе кажется. До завтра доживешь?
Мара торопливо кивнула, забыв о том, что они говорят по телефону и Рустам никак не может этого видеть. Но он, похоже, увидел.
– До завтра?
– До завтра, - выдохнула она и из чистого девчоночьего суеверия отключилась первая.