Чужие степи 7
Шрифт:
— Ну смотри. Как знаешь. — успев понадеяться на освобождение, сейчас я тоже почувствовал легкий укол разочарования. Уж больно руки затекли, да и сидеть в таком положении совсем неудобно.
Здоровяк буркнул что-то непонятное, прошёл немного вперед, и подтащив почти квадратный камень, уселся напротив.
Не знаю что изменилось, но сейчас он не выглядел человеком-горой. Обычный, в меру крепкий мужик, разве что росту сильно выше среднего. В нормальном мире с такими параметрами он мог быть баскетболистом, или боксером.
— Жрёт много? — бросив вычерчивание прутиком на песке какой-то абракадабры, спросил он.
— Кто? — сделал я вид что не понял.
— Аппарат твой.
— Смотря как лететь. Если аккуратно, то литров двенадцать, если не жалеть, и двадцать вылезет.
— Понятно… — покачал головой тот, и снова занялся рисованием на песке.
Мне же ничего не оставалось кроме как наблюдать. Сначала казалось что изображаемые им закорючки, закорючки и есть, но присмотревшись, я понял что рисует он карту, старательно вычерчивая какие-то мелкие детали.
Длинная и толстая линия — берег моря, черточки потоньше — впадающие реки, кругляшки — города, или посёлки. Разумеется, это лишь мои предположения, вполне возможно что он просто балуется от нечего делать, но мне казалось что всё обстоит именно так.
Услышав приближающиеся голоса, здоровяк поднялся, и ногой затёр свои художества.
А в этот раз «посетителей» было ещё больше, и все местные.
Они подошли ближе, о чём-то громко заспорили, то и дело тыкая в меня пальцами.
Выглядевший самым старым, стоял в одиночестве, а перед ним, громко размахивая руками, переругивались несколько особей помоложе.
«Старику» могло быть как тридцать, так и шестьдесят лет. Степные ветра, отсутствие элементарных благ и постоянные войны очень сильно сказываются на внешнем виде аборигенов. Сколько раз нам попадались совсем молоденькие девочки у которых уже было по нескольку детей. Ей пятнадцать, или шестнадцать, а уже многодетная мама. Ну а в тридцать, — всё, можно сказать, старуха. В общем, старик мог быть совсем не стариком, но судя по тому что я видел, остальные относились к нему как к старшему.
Минуту спустя подошёл Сивый, и на том же языке выдал длинную, эмоциональную тираду.
Понять о чём он говорил, я, конечно, не понял, но глядя на выражение лица оратора, мог предположить что тот с чем-то не согласен.
Аборигены его внимательно выслушали, и дружно повернулись к «аксакалу», явно ожидая что теперь скажет тот.
Но говорить он не стал. Внимательно обвёл всех глазами, достал из за пазухи трубку, кисет — небольшой кожаный мешочек, и повернувшись ко мне, принялся набивать её.
Процесс сей длился долго, старик не спешил, явно получая от своего занятия удовольствие.
А когда наконец закончил, и закурил, причём от самой обыкновенной зажигалки, медленно направился в мою сторону.
Подошёл, встал напротив, и задумчиво затягиваясь,
— Что? — не выдержал я. — Что тебе надо?
— Ничего. — неожиданно ответил тот по-русски, и спустя минуту спросил как меня зовут. Говорил он с сильным акцентом, шепелявя слегка, но с пониманием у меня проблем не возникало.
Назвавшись первым пришедшим в голову именем, я повторил свой вопрос. На что тот помолчал недолго, а потом просто развернулся и пошёл прочь.
Глава 9
Глядя в спину удаляющемуся аксакалу, я пытался понять что происходит. Судя по его поведению, обсуждали они меня, но в каком ключе, оставалось загадкой. Может сейчас что-нибудь прояснится?
Но нет, старик прошёл мимо остальных, вытащил из седельной сумки небольшой чайничек и баклажку воды.
Закрыл сумку, погладил лошадку, и поставив «добычу» возле костра, сам сел рядом.
Чай пить собрался? — подумал я, и в тот же момент по моей многострадальной голове что-то прилетело.
Боли не было. Просто р-раз! И всё потухло. Сколько был в беспамятстве, не знаю. Но даже сны успел посмотреть, длинные и бестолковые.
Очнулся верхом на лошади. Точнее сверху, ибо верхом так не ездят. Меня усадили, а чтобы не свалился, привязали за руки к лошадиной шее.
Подёргал ногами, та же история — привязаны. А для надежности ещё и поперёк спины веревку натянули.
От такого положения болело всё тело, но больше всего голова.
Как мог осмотрелся, но толком ничего не увидел. Смотреть можно было лишь вправо, и там, кроме пары уже знакомых персонажей никого не было.
Утром я как-то не задумывался, а сейчас понял что эти двое, — как впрочем и остальные, хоть и нарядились по местной моде, но аборигенами не были. Не знаю что именно их выдавало, может быть мелкие детали в совокупности, но, кажется, они такие же кочевники, как и мы с Андрюхой.
Ехали долго, и остановились на ночёвку когда солнце село за горизонт, а на небе появилась луна.
Меня отвязали от лошади, дали время привести себя в порядок, и вновь замотав верёвками, посадили возле костра.
Жгли кизяк. Доставали из мешка по нескольку лепешек, разламывали их, и потихоньку подкидывали, следя за тем чтобы огонь не гас, но и сильно не разгорался.
Тепла от такого костра особо не было, хотя настроение поднимало. Даже я, пленник, и то чувствовал наплыв осторожного оптимизма.
Вот только оптимизм оптимизмом, а хотелось есть, но трапезничать почему-то никто не спешил. Во всяком случае никто из тех, кто сидел рядом со мной у костра.
Да оно в итоге и с костром не задалось, примерно через четверть часа его потушили, и разошлись. Мне же спать не хотелось, выспался. Да и как тут поспишь, когда мало того что холодно, так ещё и всё тело веревками стянуто. Лечь нормально, и то проблема.