Чужие свои
Шрифт:
Очень раздражали в легенде высокопарные непонятные пассажи типа: «Великий, твердый в намерении явиться в облике прищельца, пообещал мудрецам помощь и исчез».
Тексты оставляли больше вопросов, чем ответов. Кто такой Великий? И кто тогда «Единый Трехликий»? Чем они отличаются? Какую помощь обещали мудрецам? Откуда Великий пришел и каким образом исчез?
Или вот другой ряд безответных вопросов. Зачем дэйну Лу-а понадобилась священная чаша? Чтобы способствовать уничтожению собственной расы? Странно самоубийственные намерения. Ведь от похищения ваджры, по словам Иоанна,
Седова очень заинтересовали разумные пауки. Почему именно «сияющие рейси» такие великие?
«Разумных арахноидов во Вселенной очень немного, — вещал когда-то с кафедры поточной аудитории Дипакадемии профессор Федор Петлицын, объясняя самоуверенным пятикурсникам особенности негуманоидных галактических рас. — При более высокой концентрации кислорода, чем у нас на Земле, они легко становятся крупнее. Но мускулов для скафандров им не нарастить, а трахеи слабые. Однако самая важная проблема для арахноидов — питание. Рост их сдерживает только недостаток кислорода, а вот питаться крупные пауки должны много и могут это делать бесконечно, так как не имеют внутренних ограничителей аппетита».
Что жрут на Раване эти самые великие рейси? Валерий смутно помнил, что мелкие пауки питаются мухами. А вот чем питаются гигантские насекомые на докосмической планете, соперничая с двумя другими разумными расами?
Вопрос возник не случайно, и цитата из лекции любимого преподавателя пришла в голову тоже не зря. Седов мучительно пытался вспомнить, какую же высокоразвитую арахноидную суперрасу недавно бурно обсуждали и осуждали на Ассамблее Содружества. Что-то у них там тоже было не в порядке с едой. Вспомнить не удалось, а времени просмотреть материалы не оставалось. Сейчас волновала только ближайшая цель.
Но никаких других сведений о Раване — закрытой планете — кроме скудных географических и этнографических данных первых экспедиций, ни в Информсети, ни в дипломатических материалах Координационного совета не обнаружилось. Только легенда и несколько слов из разговора с Иоанном.
Пока история с бездетным царем и охотой на демона Лу-а казалась больше похожей на приманку для глуповатых самоуверенных пришельцев. Да и Панфилова, судя по всему, в этом самом Храме и повязали.
В качестве Лу-а, очевидно фигурировал таинственный наглый абориген, бандит-дэйн, отобравший ваджру у похитителя и сумевший каким-то образом обмануть и в течение пяти лет шантажировать местных мудрецов. Самым интересным в легенде показалась удивительная осведомленность авторов об инопланетных агентах и их вмешательстве в жизнь «трех миров». Уж если жрецы придумали целую церемонию вызова пришельцев!
На повторную церемонию в Храм, пожалуй, стоило явиться, но, разумеется, не в качестве бога, а для того, чтобы узнать, примерит ли на себя очередной пришелец роль божественного заместителя. Седов не сомневался, что кто-то попробует вмешаться в ход церемонии. Свято место пусто не бывает.
Конечно, дело упростилось бы, если бы Богомолов предоставил в распоряжение добровольного агента не глупые сказки, а отчеты тайных наблюдателей. Однако тот ничего подобного не предложил, а обращаться в СБ с запоздалой
В очередной раз перечитав текст легенды, Валерий твердо решил идти в храм под силовой защитой и под пологом невидимости.
Валерий хорошо понимал и даже не осуждал Богомолова: для Иоанна главным делом жизни было благо Земли или, по крайней мере, то, он полагал для нее благом. С такой позиции, Седов, представлявший интересы Содружества, мог показаться эсбэшнику только удобным орудием, временным союзником, возможно даже более опасным, чем открытые враги, поскольку лучше осведомленным. Поэтому посредником следовало воспользоваться как можно хитрее, не раскрываясь. А затем, по возможности, устранить или заставить молчать каким-то иным способом.
Валерий не исключал ни возможности шантажа, ни откровенных угроз и покушений. Матушка-Земля не оставила блудному сыну никаких иллюзий. Но вот упоминание о грязной игре высших рас заставило в очередной раз задуматься о том, всё ли так чисто в самом Координационном Совете, как Седову всегда хотелось верить, невзирая на очевидные факты. Уж слишком слова Богомолова походили на правду. Но кого из старых друзей можно было бы об этом спросить? Кто решится ответить на прямой вопрос? Все они, исключая, может быть, Кванта, в отличие от самого Валерия, после Детского мирка посвятили себя либо политике, либо службе безопасности своих цивилизаций.
— Невидимость, — пробормотал Валерий, разворачиваясь к приборной панели.
Он искренне порадовался тому, что не пожалел денег на самую навороченную покупку после потери прежней яхты на Гуэрге.
— Самая прекрасная модель! Самая безопасная! — громогласно стрекотал продавец в салоне космической техники, рекламируя белоснежную красавицу, которая одним нажатием кнопки превращалась в невидимку. — И, наметанным взглядом угадав в Седове платежеспособного покупателя, тихо, только для него добавил. — И самая опасная!
— И самая дорогая, — кивнул Валерий. Сначала навязчивая реклама альгамбрского торговца вызвала только усмешку — не яхта, а «мечта параноика». Однако, кроме бесчисленных систем маскировки, защиты, и даже «активной обороны», хитрые дельги наделили дорогостоящий кораблик не только суперсовременным дизайном и великолепными скоростными качествами, но и лицензионным правом пользования официальными и частными порталами всех зарегистрированных в Содружестве рас, включая техническое обслуживание. Солидный бонус заставил Седова решиться. Пока он ни разу не пожалел о своем выборе.
И вот сейчас предстояло воспользоваться шпионскими возможностями яхты. Возиться с инструкциями не хотелось, и Валерий перешел на голосовое управление, продиктовав корабельному мозгу, Иску, список первоочередных пожеланий.
При покупке Валерий специально оговорил установку искусственного интеллекта без всяких личностных характеристик. Не хватало ему еще дискуссий с собственной яхтой! Но для удобства общения Иску нужно было дать какое-то имя, и Седов, по созвучию, вспомнив отчаянного маленького лейлянина, назвал супермозг Приском.