Чужие воспоминания

Романовская Ольга

Одотьер Ассан Дер'Коне презрительно кривит губы:

– Что ты можешь сделать, жрица? Помалкивай, а то я заберу твою дочку. Она ведь чиста и невинна, а Каашер любит кровь девственниц, дарующую необыкновенную силу.

Будущий наместник склоняется над убитой жрицей и одним движением вскрывает специальным искривленным ножом, вроде того, что я видела у Лэрзена, грудную клетку. Рука в перстнях погружается в тело, ломая кости. Он ругается: никак не удается добраться до сердца, приходится помочь себе ножом...

Меня трясло и тошнило одновременно. Содрогаясь от рыданий, я скривилась на постели, отчаянно пытаясь забить то, что вспомнила.

Чёрный обряд, некромантия, жертвоприношение Каашеру - и за всем этим стоит доверенное лицо Императора. Теперь я понимала, за что он травил меня, почему я должна была умереть.

Но Лэрзен говорил, что блок ещё не снят, значит, это не единственное спрятанное от меня воспоминание. Какие же остальные, такие же жуткие? А вдруг они ещё страшнее?

Те девочки из моих кошмаров, Наместник приносил их в жертву демону?

Нет, я не хочу вспоминать, не хочу знать, чьи ещё знания и воспоминания заключены в моей многострадальной голове!

А мама, её убили по приказу одотьера? Но он не мог приказать, он не обладал прямой властью в Медире, да и Наместником в Лайонге ещё не был...

Объятия мага пришлись как нельзя кстати. Без лишних слов он прижал меня к себе, погладил по мальчишеским коротким волосам, позволил уткнуться себе в плечо и увлажнить рубашку позорными для юноши, но понятными для девушки слезами. Значит, он всё видел. Ну да, Лэрзен ведь умеет читать мысли.

– Одана, лучше знать, чем пребывать в неведении, - прошептал он.
– Так мы хотя бы в курсе причин его ненависти. Насчёт матери, думаю, ты права. Если бы меня кто-то застал за жертвоприношением Тьхери, не то, что Каашеру, я бы, не раздумывая, избавился от свидетелей. Остальное тоже нужно вспомнить, там должно быть что-то важное, какие-то знания, ради которых тебя хотели допросить. Если бы ты видела только обряд, не было бы смысла ловить тебя живой. Всё хорошо, Одана, ты живая, с тобой ничего не случится.

Его голос успокаивал: в нем было столько уверенности, столько заботы обо мне, что не верилось, что эти слова принадлежат тёмному магу.

И приятно было вновь стать Оданой. Я соскучилась по своему имени.

Заснула я в его объятиях. Так уютно, тепло и спокойно. Чувствуешь себя в безопасности и веришь, что хотя бы этой ночью с тобой ничего не случится.

– Вставай, рассвело уже!
– голос доносился будто издалека, сквозь десятки плотных слоев ткани; я воспринимала его краешком сознания, как продолжение сна. Сны... Светоносный, мне не приснился кошмар! Наоборот, что-то светлое, приятное... Странно, при условии того, что я вспомнила.

Раз начинаю думать, анализировать, значит просыпаюсь. А так не хочется!

– Соня, подъем!
– Лэрзен тормошил меня за

плечо, я делала вид, что сплю. Ну куда он так торопится, ничего не случится, если мы пробудем здесь ещё часок.
– Что, хочешь, как раньше, спать на моём плече? Боюсь, в этот раз не выйдет. Люди своеобразно воспринимают сценки, когда парень обнимает мужчину, мне такой славы не надо. Превратили бы тебя в ребенка - тогда, пожалуйста, а так изволь дремать на своём пони. А лучше вообще проснись. Кто обещал провести меня по злачным местам Медира?

– Я никаких злачных мест не обещала, - недовольно пробурчала я, открывая глаза.

– Свершилось!
– хлопнул в ладоши маг.
– Не прошло и года! А теперь шевелись, я хочу осмотреть город до заката. Начнем с того места, где ты жила.

Я хотела возразить, что это не самая лучшая идея, но предпочла промолчать. Оправила штаны и рубашку, протопала к умывальнику и глянула на себя в осколок зеркала. Выгляжу отвратительно.

– Лэрзен, - пригладив короткие волосы, я обернулась к своему спутнику, уничтожавшему последние следы нашего пребывания в комнате, - а долго мне быть Даном?

– У заклинания потенциал максимум ещё на две недели. Что, уже надоело?

Я кивнула, уныло покосившись на сумку со своими новыми, ни разу не надетыми вещами. Не хотелось бы остаток жизни провести в чужой оболочке. Хоть что-нибудь своё у меня будет?

– Хорошо, сниму я его с тебя, - сжалился Лэрзен, кидая мне безрукавку.
– На твой страх и риск. Будем надеяться, что медирский и лайонгский Наместники не дружат. Погоди, не прыгай, я же не сказал, что прямо сейчас это сделаю. Потерпи пару дней.

От волнения, связанного с предстоящей встречей с родными местами, я практически не позавтракала - с некоторых пор, типичное начало моего утра. Даже и не вспомню, когда я в последний раз получала от еды удовольствие. А ведь я люблю готовить, не скажу, что великая кулинарка, способности у меня средние, зато делаю это с душой.

Сколько раз я что-то мурлыкала себе под нос, орудуя сковородками на своей кухоньке! Неспешно пила утренний кофе в выходной, безмятежно строя планы на предстоящий день. Да что там в выходной, даже торопливо заглотанный перед работой завтрак и тот доставлял больше радости, чем моё теперешнее унылое движение челюстей.

Хорошо хоть волнение сегодня было окрашено в светлые тона. Волнение предвкушения.

Медир - город более открытый, чем Лайонг. В том смысле, что стражники дежурят у ворот для проформы, ни у кого документов не проверяют. И зелени в нём много, мы как раз в одном из зелёных окрайных районов жили. Отдельный собственный домик, небольшой сад... Жива ли ещё моя любимая груша, которую мы с мамой посадили в день моей инициации - посвящения природой в девушку? Сколько мне тогда было, двенадцать?