Чужих не жалко
Шрифт:
– Она программист, – напомнила Соня.
– Помню.
Пять лет назад Егор явился к ним без звонка. Было уже поздно, Соня сидела над трудным переводом, а Иван уговаривал ее лечь спать.
Егор держал в каждой руке по бутылке коньяку. При этом был уже основательно пьян, стоять ему было трудно, он держался за стену.
– Эта сука меня бросила, – усмехнулся пьяный Егор и неожиданно заплакал. – Она меня бросила!
Он заснул минут через пятнадцать после появления. Утром Иван отвез его
– Мне казалось, Станислава его любит, – удивлялся тогда Иван.
– Стася его любит, – грустно говорила Соня. – Егор сделал какую-то большую пакость. Жалко, они казались счастливой парой.
Иван посмотрел на хлопочущую у плиты Соню, потоптался и, вернувшись в комнату, позвонил Соколову.
Влад был в какой-то компании, в трубке слышался характерный шум, женский смех. Компании приятель любил.
– Извини, что беспокою, – покаялся Иван. – Что ты знаешь об Анастасии Бережковой?
– Там все чисто, – засмеялся Влад. – Она не справилась с управлением. Не морочь себе голову.
– Что?! – Иван сжал трубку.
– Подожди. – Шум чужих голосов отдалился, стих. – Я в одной милой компании. Сейчас выйду на улицу, закурю.
– Что случилось с Бережковой?
– Говорю же, она не справилась с управлением. – Теперь вместо голосов слышался слабый шум улицы. – Влетела на дикой скорости в ограждение.
– Она умерла?
– Сразу, на месте. Почему тебя это заинтересовало?
– Так…
– Ваня, не темни!
– Владик, если что-нибудь раскопаю, тебе скажу первому, – заверил Иван.
– Черт возьми! Почему ты про нее спросил? – Чутье у приятеля было хорошее, и в информацию он вцеплялся мертвой хваткой.
– Один художник писал ее портрет, – вздохнул Иван.
– И что?
– Художник неудачно выпил вина однажды вечерком. Недавно я его хоронил.
– Заня-ятно! – протянул Влад.
– Да уж, – согласился Иван. – Занятно.
10 ноября, вторник
Поставив машину на служебную стоянку, Игорь двинулся ко входу в здание, неожиданно поймав себя на том, что сутулится. Это никуда не годилось. Он поднял голову, расправил плечи.
Лифта ждать не стал, пошел на четвертый этаж пешком. Здание было старым, позапрошлого века, с высокими потолками. Когда дошел до нужного этажа, дышал с трудом. Это тоже никуда не годилось.
Включив компьютер, он посидел, глядя в окно.
Когда-то в этом здании располагалось министерство. Теперешняя корпорация занималась тем же самым и отличалась от министерства только еще большим количеством сотрудников. Как ни странно, все сотрудники исправно трудились, составляли отчеты, справки, планы. Те дублировали друг друга и на самом деле были никому не нужны. Кроме самих сотрудников, конечно.
Иногда проходили кампании по сокращению аппарата. Ни к чему хорошему это ни разу не привело. Те несчастные, которых увольняли, благополучно устраивались в «дочки» компании, вытесняя оттуда немногих настоящих специалистов. А через пару лет аппарат странным образом разбухал еще больше.
Когда-то Игорь этому удивлялся, потом перестал. Привык.
– Сколько же дармоедов приходится на одного работягу, – говорил он когда-то Ольге.
Он попытался вспомнить, что отвечала ему жена, и не смог.
С Лилей он никогда служебные дела не обсуждал. С ней он отдыхал, отвлекался от всего постороннего и чувствовал себя молодым.
Игорь потянулся рукой к мышке, помедлил и поднял трубку внутреннего телефона.
– Я хочу взять отпуск на пару недель, – сказал он начальнику департамента. – Не возражаете?
– Бери, бери, Игорь, – в голосе начальника слышалось сочувствие. – Мои соболезнования. – Начальник вздохнул. – У меня у самого трое детей, я тебя понимаю.
Ни черта он не понимал…
Игорь положил трубку, снова ее поднял, набрал секретаршу, быстро и сухо сказал, чтобы она оформила ему отпуск.
Надел брошенную на стул куртку и запер кабинет. К машине он шел быстро, изредка кивая знакомым и при этом отводя от них глаза, чтобы не выслушивать соболезнования.
Жаль, что скрыть произошедшее от коллег не удалось.
В машине он немного посидел, держа на руле руки, и поехал в бывшую тещину квартиру.
К портрету он подошел, не раздеваясь. Постоял, глядя на лицо дочери, вернулся в прихожую, повесил куртку на вешалку.
Заглянул в холодильник, там оставались купленные Леной продукты. Он порылся в шкафу, нашел мусорный пакет, бросил в него остатки колбасы, сыра, еще какие-то пакеты, в которые он даже не заглянул. Открыл морозилку. Здесь лежали коробки с замороженными блюдами. Выбрасывать их он не стал.
Резко и громко прозвенел дверной звонок. Игорь замер с пакетом в руках, бросил его на пол рядом с холодильником и отворил незапертую дверь.
За ней стояла женщина лет шестидесяти.
– Извините. Я…
На ней были легкие брюки и тонкая водолазка. Соседка, в такой одежде в ноябре по улице не разгуливают.
– У меня ключи от вашей квартиры.
– Проходите, – Игорь посторонился, отступил в сторону.
Женщина нерешительно вошла в квартиру.
– Вы соседка? – Он прошел в бывшую тещину комнату, кивнул гостье на кресло.
– Да. – Садиться гостья не стала, остановилась у двери.
– Я Ленин отец.
Она покивала.
– Как это произошло? Полиция нас расспрашивала, а сами ничего не сказали.