Чужое Дело. Пролог
Шрифт:
Рикко Хоут заложил руки за спину и перевёл взгляд на остывшую чашку чая на своём столе. Сорвав одним движением с кителя пуговицу, венерианец бросил её внутрь чашки. Жидкость внутри стеклянной посуды начала бурлить, расплескиваясь через край. Венерианец следил за процессом не отрывал взгляда от чашки. Через мгновение пуговица, растворившись, оставила лишь едва заметное облачко, которое закружилось в центре чашки, словно миниатюрный вихрь.
—Любопытно, — тихо заметил Рикко, обернувшись к офицерам. — Похоже, мои действия сейчас имеют больше смысла, чем ваши доклады, господа. Это заставляет задуматься о вашем профессионализме и уровне
Его слова вызвали замешательство среди офицеров. Никто не осмелился уточнить, что именно имеет в виду имп-майор в данный момент. К странностям этого человека относились весьма неоднозначно, предпочитая не задавать лишних вопросов, чтобы не оказаться в центре его внимания.
Имп-майор затем демонстративно взял чашку, наклонил её, наблюдая, как остатки жидкости медленно стекают по стенкам, и, наконец, поставил её обратно на стол.
—Пятнадцатая ветвь, господа, — продолжил он холодным тоном, глядя на своих подчинённых. — Наш “чайный эксперимент”. Она бурлит, выплёскивается, поглощает ресурсы. И что мы получаем взамен? Полусырой потенциал и постоянные угрозы со стороны грархов.
Молчание затянулось, пока офицеры обменивались напряжёнными взглядами. Наконец, один из них, высокий и угловатый мужчина с ярко-красными знаками отличия на кителе, набрался смелости заговорить:
—Пэм, разрешите взять слово. Есть определенное предложение, взять под контроль несколько секторов в данном квадранте.
Мужчина подошёл к голографической карте и активировав указку, стал ней отмечать точки.
—Для контроля пятнадцатой ветви нужно не меньше двух станций, класса “7К098”. Если их расположить здесь и здесь, мы сможем ...
Миллини Рикко Хоут резко поднял руку, заставляя замолчать офицера. Начальнику Восьмого Отдела крайне не нравились подобные люди, как генерал-лейтенант. Венерианец вообще на дух не переносил военное крыло Империи.
Он их считал паразитами на теле Империи, которые способны были лишь вытягивать колоссальные средства из бюджета на свои хотелки и закулисные махинации. Алчные, непроходимо глупые и бесцельно прожигающие ресурсы Империи люди, не имели право на своё существование по мнению имп-майора. Миллини Рикко Хоут презирал в них всё: их высокомерие, помпезные титулы и самоуверенность, за которыми часто скрывались пустота и неспособность принимать хоть какие-то мало-мальски разумные решения, за которые не было бы стыдно всему разумному человечеству.
Для венерианца армия была не более чем пережитком, искусственным механизмом, созданным для поддержания иллюзии порядка. В его глазах настоящая сила заключалась не в грубой мощи, а в разуме, дисциплине и инновациях, которые двигали Империю вперёд.
Никакой надобности содержать столь огромный аппарат, состоящий из сплошных идиотов, не было смысла. По мнению Рикко Хоута, Империя уже давно вышла на тот виток развития, когда её будущее должно было определяться не армией, а технологическими инновациями и интеллектуальными способностями. Он был уверен, что ни один громоздкий и нерешительный военный механизм не мог привести к прогрессу. Вместо этого, нужно было сосредоточиться на разработке новых подходов к управлению, новых научных открытиях и системах, которые позволяли бы Империи оставаться на передовой, не обременяя себя бездарными
И всё это сборище, Миллини обвёл взглядом всех присутствующих, простые биологические формы, ведомые жадностью, алчностью и ненасытным аппетитом к чувству собственного величия, которую они измеряют первобытными мерками.
В слух же имп-майор сказал следующее:
—Должен высказать вам свою точку зрения, — процедил он сквозь зубы, — Пока бюджет течёт ручейком в ваши карманы, вы будете как нарывный гнойник существовать. Но стоит вам остаться без подпитки, и вся ваша гнилая система рушится, как карточный домик.
Голос венерианца звучал жестко и холодно. Имп-майор, второй человек после самого Императора, мог позволить себе такие высказывания вслух, не опасаясь последствий. Его положение и влияние на политическую ситуацию в Империи давали ему неограниченную власть. Тот, кто занимал такую позицию, был не просто фигурой, а настоящим игроком в политических играх, и его слова были весомыми, а действия — решающими. Он не нуждался в одобрении, так как его идеи и взгляды уже давно становились основой стратегии, определяющей будущее Империи.
Рикко Хоут хорошо известный всем как кардинал, один из самых могущественных и опасных фигур в теневых структурах Империи. Под этим прикрытием он управлял кулисами власти, манипулируя не только государственными институтами, но и скрытым миром, где решения принимались не на глазах общественности. Тайные сговоры, сделки и интриги — вот где его истинная сила, и никто, даже самые высоко профильные генералы и чиновники, не осмеливались ставить под сомнение его полномочия.
—Итак, попрошу всех выйти вон, — устало произнёс худощавый мужчина в фиолетовой форме главы Восьмого Отдела, не желая больше трать ни единой секунды на подобных людей.
У Миллини Рикко Хоута были дела куда важнее, чем тратить время на выслушивание предложений этих пустозвонов и неудачников. На самом деле, он находился здесь не по своей воле, а исключительно по прямому указанию Маркуса Второго. Император был большим любителем подобных игр, которые раздражали Рикко своей очевидной бессмысленностью. Однако отказываться от поручений Императора было не только невозможно, но и попросту глупо.
Маркус Второй, как всегда, руководствовался своей странной логикой. По его словам, такие визиты должны были "наводить порядок на местах". Для Императора это означало, что Рикко Хоут, со своей железной хваткой и авторитетом, был идеальным инструментом устрашения. Его появление само по себе приводило в замешательство местных чиновников, военачальников и прочих "властителей малых миров", заставляя их быстро корректировать свои действия.
Но для самого Рикко такие поездки были в первую очередь утомительным спектаклем. Он знал, что его присутствие, его резкие замечания и даже холодный взгляд вызывали настоящий ужас у тех, кто привык к относительной безнаказанности. Они начинали метаться, устраивать показательные действия, пытаясь доказать свою полезность Империи.
"Порядок", как его видел Маркус, в представлении Миллини был не более чем временной видимостью. Он хорошо понимал, что после его отъезда практически всё вернётся на круги своя. Но спорить с Императором было бессмысленно. И хотя сам Рикко презирал подобную показуху, он исполнял приказ с холодной отстранённостью, которая ещё больше усиливала его репутацию непоколебимого и беспощадного слуги Империи.