Чужое добро
Шрифт:
— Все еще не веришь? — хмыкнул тот. — Ну просто ВЫЛИТЫЙ Шун! Я бы сказал одно лицо. Вернее морда. Во-во… Погляди, что делает… Вот паршивец! Ну да, правильно, обувь ведь мне не нужна. Я и так походить могу…
— Ну да, похож, — улыбнулся иролец, оттаскивая зверя от несчастных сапог.
— А если серьезно, — дворянин сложил руки перед собой, опираясь локтями о колени, — я разговаривал об этом с Дунгафом. Он говорит, что теоретически это возможно. При условии, если взять за истину тот факт, что у кошек по девять жизней… И если он в свое время не растратил их все на всякую ерунду и не жил в девятый раз, когда мы с ним познакомились… То все может быть. Хотя,
— Да нет, ничего, — иролец счастливо покачал головой. — Просто я рад, что ты вернулся…
Герцог подозрительно на него посмотрел и на всякий случай немного отодвинулся.
— Ты это о чем? — удивленно повел он плечом. — Я никуда не уходил. Все-таки надо было тебе действительно в фургончике спать. Боюсь, ты слишком слаб телом и волей, чтоб переносить тяжелые ночи в дозоре… Так что иди спи. Я сам посторожу. Не выйдет из тебя великого война… Ну, чего ты снова улыбаешься?!
— Я же говорю, ничего особенного…
— Вот и не улыбайся. Ты странный какой-то сегодня…
— Да вы дадите мне поспать или нет?! — донесся до них приглушенный, но все же отчаянный, гномий вопль. — Не хотите спать, так не спите! А если так приспичило поговорить, идите куда-нибудь в другое место или голос сбавьте!
Сердитое ворчание заглохло и сменилось заливистым храпом. Друзья переглянулись.
— Так что все может быть, — шепотом завершил свою мысль Ральдерик.
Гудрону потребовалась пара секунд, чтоб сообразить, что герцог снова вернулся к разговору о котенке.
— Ну да… Ну да… — неопределенно буркнул он. — Только, думаю, мы вряд ли когда-нибудь это узнаем наверняка…
— Да уж… А вот интересно, если у кошек действительно девять жизней, они помнят, что с ними было в предыдущих? — герцог с интересом посмотрел на дерущегося с каким-то растением Шуна.
— Еще тише… — простонал гном раздраженно.
Юноши сердито на него оглянулись и молча уставились в костер. Котенок с триумфом победил лопух и теперь довольно вылизывался, сидя на бревне между ними.
— Черт! Что я с волосами сделал?! — сменил тему гендевец, капризно хмуря брови и проводя ладонью по слегка отросшей шевелюре, по-прежнему являвшей собой довольно жалкое и убогое зрелище.
Гудрон понимающе усмехнулся, а Шун оторвался от умывания и оценивающе посмотрел на прическу герцога.
— Как думаешь, скоро все восстановится? — с надеждой спросил Ральдерик.
— Да-да, конечно, — попытался ответить максимально серьезно иролец, скрывая смех за кашлем. — Слегка подровняешь, и все не так уж и плохо смотреться будет… А волосы быстро отрастают.
— Да ляжете вы сегодня спать или нет?! Сколько просить можно?!
На следующий день они выехали на широкую и достаточно оживленную дорогу.
— Гендева там, — герцог махнул рукой в ту сторону, откуда она начиналась (или куда вела). — Я по этому пути к Валену ехал. Помнишь, ты еще спрашивал, куда ведет правая дорога на развилке? Вот сюда она и ведет.
Иролец, заскучавший в конце процессии и приехавший поболтать в полной уверенности, что в таком оживленном месте им бояться нечего, важно кивнул. Табор, до этого большую часть времени ехавший по дикой и почти необитаемой местности, слегка терялся от количества прохожих, попадавшихся по пути. Вадразы нервничали, стеснялись и прятались в фургонах, стараясь не привлекать к себе внимания. Однако им это удавалось очень плохо, потому что большое
— Милки, пирожочек не желаете? — изредка спрашивала она, подкрадываясь с ангельским видом то к одному, то к другому.
— Нет, бабуля, спасибо, — неизменно отвечали они ей.
Однако старушка явно руководствовалась принципом «вода камень точит» и неизбежно возвращалась со своим вопросом снова и снова. Быстро убедившись, что не на тех напала, она решила слегка изменить стратегию.
— А вы куда, милки, путь держите? — торговка собралась подобраться к главному вопросу про пирожки издалека, сначала завязав с потенциальными покупателями дружеские и доверительные отношения.
— В Гендеву, бабуля, в Гендеву, — отозвался Гудрон, оглядываясь назад, проверяя, не закончили ли вадразы с покупками.
— Ох, в недоброе время вы туда поехали, — покачала головой старушка, прижав морщинистую ладонь к щеке. — Ох, в недоброе…
— А отчего же? — насторожился Ральдерик.
— Так война же, милки! Неужто не слышали? — поразилась бабка.
— Как война? — побледнел герцог, — Почему война?
Внутри него все оборвалось, и он испуганно посмотрел в сторону родины. Иролец прекрасно понимал, о чем подумал его друг, и беспокойство передалось и ему.
— Да откуда ж я знаю-то? — пожала плечами торговка, вынимая из короба пирожок и задумчиво его жуя. — Это у старика моего спросить надо. Он умный…
— Спроси, бабуль, а? — проникновенно попросил кузнец, наклоняясь к старушке.
Та доела свой пирожок, немного посомневалась и куда-то ушла. Через пару минут она появилась вновь, волоча за собой спотыкающегося седого, лысого и бородатого старичка.
— Расскажи про войну! — решительно толкнула она его вперед.
Дедок нахмурился, пошевелил беззубым ртом и начал:
— Как сейчас помню… Послали наш полк осаждать Вэрток. В тот год пшеница еще хоро-о-ошая уродилась…
— Да не про эту! — дала мужу затрещину бабка-божий одуванчик. — Про Гендеву расскажи!
— А, — мужчина сразу как-то поскучнел. — А что про Гендеву рассказывать? Война в Гендеве. Вот и весь сказ.
— Кто с кем воюет? Когда началась? — торопливо стал спрашивать Гудрон, чувствуя, что Ральдерик сейчас убьет и старичка, и старушку за издевательство над его нервами.