Чужое добро
Шрифт:
— Я не бегу. Не хочу, чтобы из-за меня опять случилось что-нибудь подобное. Ты сам говорил, что я с вами до первого промаха…
— Я много чего говорю, — сурово буркнул герцог, изо всех сил изображая крайнюю заинтересованность в состоянии своей руки. — Кстати, спасибо, что жизнь спасла. Если б не твоя фляга, даже и не знаю, как бы я выкручивался. В общем, если хочешь оставаться — оставайся. Тебя никто не гонит…
Договорить дворянину не удалось. Девушка заплакала и бросилась ему на шею.
— Ну-ну, — растерялся Ральдерик. — И зачем ревешь? Тоже мне, повод нашла!
Филара уткнулась лицом ему в грудь и зарыдала еще громче. Гудрон смущенно почесал нос и деликатно ушел осматривать
— Ну, перестань, — гендевец неуклюже похлопал здоровой рукой девушку по спине. — Ты лучше посмотри, что стало с моим чудным камзолом! Прямо сердце кровью обливается!
— Я постираю, — глухо пробормотала Филара.
Плач сменился судорожными всхлипами.
— Да какая тут стирка?! Ты посмотри, что эта зверюга с рукавом сделала! Он ведь был совсем новый!
— Шить я тоже могу.
— Кстати, — вспомнил дворянин. — Кое-кто утверждал, что умеет перевязывать раны. Если это неправда, боюсь, я погибну от кровопотери до того, как мы доберемся до врача…
— Ой, точно! — Филара встрепенулась и отпрянула от гостеприимной груди спутника.
Пока девушка искала бинты и возилась с боевым ранением, Гудрон пересказал Дунгафу все, что успел увидеть.
— Ты прав, — подтвердил сомнения кузнеца гном. — Нормальные волки себя так не ведут. Вообще мне непонятно, что стая делала в данной местности. Эти заросли скорее роща, чем густой лес. А вокруг поля. К тому же дорога слишком близко… Покажи-ка мне того воющего волка. Хотя бы то, что от него осталось.
— Он там, — юноша махнул рукой в сторону бревна, за которым покоились бренные останки.
Библиотекарь прошел в указанном направлении и стал что-то пристально разглядывать.
— В общем, мне все ясно, — объявил он, наконец. — Подойди-ка сюда и сам посмотри.
Иролец послушно приблизился, недоумевая, что такого мог понять гном. Его ждал сюрприз. На том месте, где полагалось быть волку, лежал чей-то чужой труп. Общей чертой являлось разве что отсутствие головы. Это было какое-то зеленое существо с дряблой кожей, покрытой редкими жесткими волосками. Худенькие, лишенные всякого намека на мускулатуру лапки заканчивались мелкими кистями и стопами с короткими толстыми пальцами. Под обкусанными ногтями кокетливо виднелись черные грязевые ободки. Тварь была прямоходящей, ростом чуть ниже среднего гнома. Интереса ради кузнец отыскал ее голову. Она очень шла туловищу. Низкий лоб, покрытый глубокими горизонтальными складками, глубоко и близко посаженные глаза, короткий вздернутый, так и просящий кирпича, нос, большой «улыбчивый» рот с редкими гнилыми зубами, слуховые отверстия вместо ушных раковин и несколько дополнительных подбородков, противно свисающих под основным. Красавчик еще тот.
— Что это? — спросил Гудрон, брезгливо разглядывая лежавшую в кустах голову.
— Выгруг, — ответил гном. — Я же говорил, что нечисти в наших краях хватает.
— Ни разу ни о чем подобном не слышал.
— Почему-то я не удивлен, — вздохнул Дунгаф. — Выгруги, как ты можешь заметить, плохо приспособлены к жизни. Достаточно сложно выжить с таким телом. Однако у них есть одно очень полезное умение, с лихвой компенсирующее эту неприятность. Они способны принимать облик любого животного и внедряться в стаю. Практически сразу же после этого полностью подчиняют себе данное сообщество и встают в его главе. При этом все остальные животные становятся их… скажем, марионетками, так проще объяснить. Выгруги могут управлять их разумами, заставляя подчиненных совершать несвойственные им поступки, добывать для выгругов пропитание,
— А как же я тогда его так легко убил?
— Тебе просто повезло. Выгруг не думал, что придет кто-нибудь еще, и не позаботился о собственной безопасности. Решил, что всех своих жертв загнал в угол.
— А к людям они внедряться могут? — забеспокоился кузнец.
— Теоретически это возможно, — после короткого раздумья ответил гном. — Но я сомневаюсь, что сие имеет место. Видишь ли, быть человеком сложно. Нужно соблюдать массу условностей, ритуалов, законов. Взаимодействовать с другими народами, государствами. Способности выгругов влиять на животных не безграничны. Есть предел. Кто-нибудь обязательно заметит, что в данной общности творятся подозрительные вещи, и поднимет тревогу. К тому же они достаточно ленивы, чтобы так себя утруждать, когда можно вклиниться в стаю волков, медведей, орлов или еще кого и успешно сибаритствовать без особых усилий. Так что, если подобное и происходит, то только в отдаленных населенных пунктах, не поддерживающих контакта с окружающим миром…
— Видимо, в таких, как твоя Ирола, — брякнул подошедший Ральдерик, наверное, сочтя это смешным.
Его рука была тщательно перевязана и обработана. Гудрон проигнорировал «шутку». Тут на их глазах зеленая тушка сдулась с противным свистом и принялась разлагаться под потрясенными взглядами наблюдателей. Уже через две-три минуты на ее месте остался лишь влажный отпечаток. Исчезла даже кровь с меча ирольца.
Все решили, что на этот день им приключений хватит и надо бы устроиться на ночлег. Путники поднялись вверх по течению, стараясь как можно дальше отойти от места боя, но не потерять ручеек, и разбили лагерь. После ужина Филара занялась стиркой камзола, Дунгаф что-то увлеченно писал в своей тетрадке, а Ральдерик, как и обещал, пытался объяснить Гудрону некоторые секреты верховой езды.
Рана оказалась серьезной. Девушка сделала все, что могла, однако сама настаивала, что первым делом по прибытии в Каланур нужно найти хорошего лекаря и показать ему искусанное плечо. Герцог показывал своим видом, что прекрасно себя чувствует, однако при этом всё делал почему-то левой рукой. Этой ночью всем спалось плохо.
6
К обеду следующего дня, как и предсказывал Дунгаф, они достигли Каланура. Издалека он производил неизгладимое впечатление. Даже Ральдерик, обычно уверявший, что все встречные населенные пункты — деревня деревней по сравнению с городами Гендевы, казалось, был потрясен.
Каланур сверкал стеклами, витражами и причудливыми флюгерами, венчавшими чуть ли не каждую башенку, коих здесь было в избытке. В небо возносились шпили и черепичные крыши.
Город имел богатую историю. Некогда местные жители пытались отгородиться от внешнего мира крепкими крепостными стенами, однако с течением времени Калануру стало в них тесно, и он начал разрастаться за их пределами. Строилось новое каменное кольцо: в те времена город тоже казался лакомым куском всевозможным захватчикам, и необходимо было предпринимать меры по его защите. Из новой ограды он тоже рано или поздно вырастал, как ребенок из колготок, и вновь жители принимались застраивать застенные просторы, что опять вело к сооружению очередного заграждения. Наконец кто-то из местных правителей пришел к выводу, что раз за разом строить стены — пустая трата времени и денег, поэтому Калануру пришлось довольствоваться всего четырьмя концентрическими крепостными укреплениями.