Чужое лицо
Шрифт:
Доктор не закончил фразы, но Бьюкенен был уверен, что тот собирался добавить "в бою", как не сомневался и в том, что Дойл никогда не привез бы его сюда, не будь этот маленький госпиталь связан с его начальством. По всей вероятности, доктор был когда-то военным врачом.
– Я получил результаты вашего рентгеновского обследования и анализов, продолжал доктор.
– Ваша рана инфицирована, вы правильно догадались. Но после того как я обработал се, наложил новые швы и начал вводить вам антибиотики, она должна зажить довольно быстро и без осложнений. Температура уже понижается.
–
Доктор нерешительно помолчал.
– Вообще-то это кровотечение кажется более серьезным, чем оно есть на самом деле. Могу себе представить, в каком вы были шоке, когда обнаружили в моче кровь. Уверен, что вы забеспокоились, нет ли разрыва какого-нибудь органа. Хочу вас успокоить: на самом деле у вас в мочевом пузыре порвался один маленький кровеносный сосудик. Хирургического вмешательства не требуется. Если вы отдохнете и будете избегать физических нагрузок, то кровотечение прекратится, а сосудик заживет довольно скоро. Такое иногда случается, например, с фанатичными любителями бега трусцой. Стоит им несколько недель отдохнуть, как все проходит, и они снова могут бегать.
– Тогда что же?
– Озабоченное выражение на лице врача заставило Бьюкенена нервничать.
– В чем проблема?
– Рана на голове, мистер Грант. И периодическое дрожание правой руки.
Бьюкенен ощутил холодок в груди.
– Я думал, что эта дрожь - последствие нервного шока от раны в плече. Я полагал, что когда рана заживет...
Врач озабоченно прищурился.
– Шок. Нервы. Частично вы правы. Это действительно затрагивает нервы. Но не в том смысле, как вы это себе представляете. Повторяю, мистер Грант, у вас потрясающая конституция. Вы получили черепную травму. Вы перенесли контузию. От этого у вас кружится голова, и вы нечетко видите. Откровенно говоря, при таком повреждении, какое показало томографическое сканирование вашего мозга, я поражаюсь, как вы еще оставались на ногах, не говоря уж о том, как вы могли при этом думать. Должно быть, у вас поразительная выносливость и еще большая сила воли.
– Это все адреналин, доктор.
– Бьюкенен понизил голос.
– Вы хотите сказать, что у меня неврологическая травма?
– Таково мое мнение.
– И что же теперь? Операция?
– Возможно. Но необходимо еще одно мнение, - ответил доктор.
– Мне придется проконсультироваться со специалистом.
Подавив внутреннюю дрожь, охватившую его при одной мысли о том, что придется доверить кому-то привести себя в бессознательное состояние. Бьюкенен сказал:
– Меня интересует ваше мнение, доктор.
– Вы не замечали, что последнее время спите необычно долго?
– Сплю?
– Бьюкенен чуть не рассмеялся, но сдержался, так как знал, что его смех прозвучит истерически.
– Я был слишком занят, чтобы спать.
– Не было ли у вас рвоты?
– Нет.
– Не замечали каких-либо необычных физических отклонений помимо головокружения, нечеткости зрения и дрожания правой руки?
– Нет.
– Ваши ответы обнадеживают. Я хотел бы проконсультироваться со специалистом-неврологом.
– А если не обойдется?
– сдержанно спросил Бьюкенен.
– Чем мне это грозит?
– Я стараюсь не иметь дела с гипотезами. Прежде всего, мы внимательно понаблюдаем за вами, подождем до завтрашнего утра, сделаем еще одно сканирование и посмотрим, не уменьшится ли в размерах ваша мозговая травма.
– Возьмем лучший случай, - сказал Бьюкенен.
– Предположим, травма уменьшится. Предположим, операция не нужна.
– Лучший случай есть худший случай, - сказал врач.
– Поврежденные мозговые клетки не восстанавливаются. Я бы вам посоветовал сделать все возможное и невозможное, чтобы в дальнейшем избегать ударов по голове.
3
Одноэтажный дом располагался в пригороде Форт-Лодердейла, называемом Плэнтейшн, и простоту его дизайна маскировало обилие кустарников и цветов. Было очевидно, что кто-то заботливо ухаживает за участком. Бьюкенен подумал, что Дойл, может быть, занимается декоративным садоводством в качестве хобби. По дороге из госпиталя до дома Дойла их разговор коснулся того, что экономический спад сказался и на деле Дойла, так что он вряд ли был в состоянии позволить себе нанять садовника. Но когда Дойл завел машину в гараж и через боковую дверь с сеткой впустил Бьюкенена в дом, тому сразу стало ясно, кто ухаживает за участком.
Дойл был женат. Бьюкенен не знал об этом раньше, потому что Дойл не носил обручального кольца, а сам Бьюкенен редко задавал вопросы личного характера. Но теперь он стоял перед энергичной, похожей на эльфа женщиной немного моложе Дойла, лет; может быть, тридцати, У нее были веселые глаза, веснушки, как на картинке, и обаятельная, непосредственная улыбка. Бьюкенен не мог сказать, какого цвета у нее волосы, потому что ее голова была повязана косынкой в черную и красную клетку. На ней был белый хлопчатобумажный передник, а руки были в муке от теста, которое она месила на доске.
– Ах ты господи, - сказала она с приятным акцентом южанки (Луизиана, подумал Бьюкенен), - я не думала, что вы явитесь так скоро.
– В трогательном смущении она прикоснулась к щеке и оставила на веснушках белый мучной отпечаток.
– В доме ужасный беспорядок. У меня не было времени, чтобы...
– С домом все нормально, Синди. Правда, - успокоил ее Дойл.
– Движение оказалось не таким безобразным, как я думал. Вот почему мы так рано. Извини.
Синди тихо засмеялась.
– Можно ведь на это посмотреть и с другой стороны. Теперь мне не надо с ног сбиваться, чтобы сделать уборку в доме.
Ее улыбка была заразительна, и Бьюкенен улыбнулся в ответ.
Дойл повел рукой в его сторону.
– Синди, это и есть тот приятель, о котором я тебе говорил. Вик Грант. Мы с ним вместе служили. Последние три месяца он работает у меня.
– Рада с вами познакомиться.
– Синди протянула руку. Потом вспомнила, что она испачкана мукой, покраснела и хотела было ее отдернуть.
– Нет-нет, все в порядке, - запротестовал Бьюкенен.
– Мне нравится чувствовать муку на ладони.
– И пожал ей руку.