Чужое лицо
Шрифт:
— Прошло не менее четырех недель со дня знакомства. — снова раздался голос Эстер, — когда Грей впервые упомянул о часах…
— Часах?
Часов на теле Грея не нашли. Правда, потом констебль Харрисон обнаружил какие-то часы в ломбарде, но к Грею они, как выяснилось, отношения не имели.
— Часы Джосселина Грея, — кивнула она. — Золотые. Хотя главная их ценность заключалась для Грея в том, что когда-то они принадлежали его деду. Дед дрался при Ватерлоо под командованием герцога Веллингтона, и эти часы спасли ему жизнь; на них сохранилась вмятина от французской пули. Когда Джосселин ребенком объявил, что хочет стать военным,
— Ему их вернули? — спросил Монк.
— Нет, среди присланных из Крыма вещей Джорджа часов не оказалось. Вероятно, их просто украли. Самый мерзкий вид воровства, но бывает и такое. Все очень огорчились, особенно папа.
— А сам Джосселин?
— Он тоже, конечно. Но, если верить Имогене, постарался скрыть свое расстройство. Во всяком случае, больше он об этом не заговаривал.
— А ваш отец?
Эстер отрешенно смотрела мимо Монка — на волнующуюся от ветерка листву.
— Папа не мог ни вернуть ему часы, ни оплатить их стоимость, поскольку дело здесь было не в цене. Поэтому, когда Джосселин пустился в финансовые операции, папа счел себя обязанным поддержать его. Он вслед за ним вложил деньги в предприятие, казавшееся весьма надежным, и горячо советовал своим друзьям поступить так же.
— Вы говорите о том предприятии, на котором ваш отец потерял свои капиталы?
Лицо ее окаменело.
— Да. Не все, конечно, но большую их часть. А потом он застрелился. В этом теперь убеждена даже Имогена. Ему трудно было смотреть в глаза своим друзьям, которых он втянул в эту аферу. Конечно, деньги Джосселина тоже пропали, и он был этим потрясен.
— Дружба с вашими родственниками прервалась?
— Не сразу. Спустя неделю после папиной смерти Джосселин прислал письмо, в котором выражал свои соболезнования. Чарльз ответил ему. Поблагодарил за поддержку и высказал мнение, что после трагедии о дружеских отношениях не может быть и речи.
— Да, я видел это письмо. Грей сохранил его — сам не знаю зачем.
— Спустя несколько дней умерла мама. — Голос Эстер был очень тих. — Просто слегла и больше уже не поднималась. Словом, было не до светской жизни — семья носила траур… — Она запнулась на миг. — Да и сейчас носит.
— После смерти вашего отца Имогена обратилась ко мне? — помолчав, спросил Монк.
— Да, но опять же не сразу. Она пришла к вам на следующий день после маминых похорон. Думаю, делать этого не стоило, но она была слишком потрясена и пыталась спасти хотя бы честь семьи.
Они повернулись и пошли обратно.
— Она пришла в полицейский участок?
— Да.
— И рассказала мне все, что сейчас рассказываете вы?
— Да. Вы расспросили ее во всех подробностях о папиной смерти: как он умер, когда, кто еще был в доме и так далее.
— Я делал записи?
— Да, вы объяснили ей, что это могло быть и убийство, и несчастный случай, хотя сами вы в этом сомневаетесь. Еще вы сказали, что вам необходимо кое-что выяснить.
— А что именно?
— Я спросила об этом Имогену. Она не знает. Но, по ее словам, вы
Монк был растерян и немного напуган. Он по-прежнему не видел прямой связи между собой и Джосселином Греем, и уж тем более — причин смертельно его ненавидеть. Он предпринял последнюю попытку:
— Я ничего не рассказывал ей о ходе следствия?
— Нет. — Она покачала головой. — Но поскольку вы задавали Имогене вопросы о денежных делах папы, то, видимо, поиск вы вели именно в этом направлении.
— Я встречался с Джосселином Греем?
— Нет. Вы встретились только с мистером Марнером, одним из руководителей этой компании. О нем вы упоминали, а Джосселин… Он ведь тоже пострадал от этой аферы. Если Имогена ничего не путает, вы считали главным ее виновником (вольным или невольным) именно мистера Марнера.
Это уже была какая-то, пусть ненадежная, но ниточка.
— Вам известно, где я могу теперь найти этого мистера Марнера?
— Боюсь, что нет. Я спросила Имогену — она не знает.
— Может быть, она помнит хотя бы его имя?
Эстер вновь покачала головой:
— Нет. Вы упомянули о нем лишь мельком. Извините. Здесь я ничем не могу помочь.
— Вы уже помогли мне. По крайней мере, я знаю теперь, чем занимался до несчастного случая. Уже неплохо.
Ложь! Но правда была гораздо страшнее.
— Вы думаете, Джосселин Грей был убит в связи с этой аферой? Может, вы узнали что-то о мистере Марнере? — Лицо Эстер было грустным, что, впрочем, не мешало ей строить вслух предположения. — Джосселин мог обнаружить, что затевается жульничество.
Монку вновь пришлось прибегнуть ко лжи.
— Все может быть. Попробую начать с чистого листа. Вы не помните, как называлась эта компания и кто именно из друзей вашего отца вложил туда деньги? Они могли бы рассказать об этой истории подробнее.
Эстер назвала Монку несколько имен, и он записал их, выспросив еще и адреса. Потом поблагодарил ее, чувствуя себя несколько неловко. Он действительно был благодарен ей и за помощь, и за то, что она, зная о его беде, говорила с ним без унизительной жалости.
Монк помедлил, ища подходящие слова, затем коснулся ее руки и взглянул в глаза. На секунду у него вспыхнула надежда, что они могли бы стать добрыми друзьями. Однако теперь между ними лежал труп Джосселина Грея.
— Благодарю вас, — тихо повторил Монк. — Вы очень помогли мне. Я высоко ценю вашу откровенность. — Продолжая глядеть ей в глаза, он позволил себе слабо улыбнуться. — Всего доброго, мисс Лэттерли.
Глава 12
Фамилия Марнер ничего не говорила Монку. На следующий день он сходил по трем адресам, которые ему дала Эстер, но выяснить удалось немного. Монку по-прежнему были известны лишь фамилия дельца да род занятий — импорт. Никто ни разу не встречался с загадочным мистером Марнером. Сведения о ходе дел вкладчики получали от мистера Лэттерли, а ему, в свою очередь, сообщал их Джосселин Грей. Компания намеревалась заняться импортом табака из Соединенных Штатов Америки с целью выгодной розничной продажи (по слухам, совместно с некой турецкой фирмой). Большего никто сообщить не мог, но прибыли от этого предприятия предполагались весьма внушительные.