Чужое наследие
Шрифт:
Что оставалось Горохову? Только плестись следом. Спотыкаясь в темноте обо все, что только попадалось, задыхаясь от немыслимой канализационно-мазутной вони и поскальзываясь в лужах каких-то нефтепродуктов, а быть может, дерьма, или их смеси. Роботу и тут повезло гораздо больше. Он, понятное дело, не задыхался, но главное – не скользил. Каждый его шаг был уверенным и четким, почти строевым. В результате очень скоро брызги из-под его могучих ступней окропили Горохова с ног до головы. Но лейтенант уже не матерился, даже про себя. Из двух зол выбирают
Впереди забрезжил свет. Лейтенант утер рукавом лицо и часто заморгал. Нет, не почудилось. Свет! В потолке зияла круглая, примерно полутораметровая дыра, из которой торчали две ржавые штанги с тремя нижними ступенями простейшей лестницы. Больше всего это походило на примитивный канализационный колодец. Выход! «Робогард» привел к выходу! Ура!
Горохов попытался обогнать железного охранника, но тот не позволил:
– Запрещено программой. Опасная зона. Ждать подтверждения запроса.
– Смерти моей хочешь?! – возмутился Горохов. – Я скоро задохнусь тут от вони!
– Запрос подтвержден. Смерть от вони отменяется. Можете подняться на поверхность.
– Не будь ты роботом, я бы подумал, что ты юморист, – Горохов бросился к металлической лесенке и проворно полез наверх, навстречу дневному свету и потокам горячего чистого воздуха.
Дневной свет заставил лейтенанта на время зажмуриться. Когда же он открыл глаза и сумел хоть что-то рассмотреть, выяснилось, что и это место ему знакомо. Колодец вывел Горохова под купол одной из новостроек. Того самого «небоскреба наоборот», который строила венерианская компания. Не так давно адъютант побывал на этом объекте, сопровождая Преображенского. Еще прораб тут был, старый такой… Лесков, кажется. Горохов выбрался из колодца и попытался отряхнуть одежду. Капли «дерьмового мазута» намертво въелись в униформу. Можно пробоваться на роль черта. Без грима и облачения в сценический костюм.
– Городской камуфляж? – хохотнул кто-то за спиной.
– Чего? – Горохов обернулся.
Перед ним стоял вооруженный десантник. Принадлежность к великокняжеской охране выдавала серебристая противолучевая накидка. Такие полагались только кремлевской гвардии. И оружие парень держал специальное, до боли знакомое.
– Господин лейтенант? – удивился десантник. – Виноват, сразу и не признал. Вы вплавь, что ли, добирались?
– Пошути у меня, – пробурчал Горохов. – Ты кто?
– Рядовой Костылев! – Десантник принял отдаленное подобие строевой стойки и оттянул вниз респиратор.
– Вольно, – разглядев лицо часового, Горохов отдал еще более отдаленное подобие чести. – Что за бардак, Костыль? Почему этот чайник со свистком проводил меня сюда? В Кремле не климат?
– Хуже, ваш бродь, марсиане засели.
– Кто?
– Марсиане, – Костылев замялся. – С Марса.
– Понятно, что не с… сырной
– Ну… типа того… временно.
– На минуту нельзя отлучиться! Надо же, додумались! Кремль марсианам сдали! Доходный дом, что ли?!
– Так они неожиданно…
– Неожи-иданно, – кривляясь, передразнил Горохов. – И вы, значит, сюда перебрались. В подполье. Герои, нечего сказать! А ну, веди к начальству!
– Не могу, ваш бродь, я же на посту. Я сейчас свободную смену вызову, вас проводят. Или сами… вон туда, мимо вагончика, а потом вдоль стены и направо. Там дверь железная, в старое метро ведет. А потом…
– Я провожу, – неожиданно для обоих донеслось со стороны перегороженного бетонными плитами входа под купол.
У Горохова екнуло сердце. Он обернулся и расплылся в виновато-счастливой, то есть вдвойне глупой улыбке.
– Шура?
– Шура? – лукаво улыбнулась Шурочка Ермакова. – Откуда ты здесь взялся… такой чумазый?
– Да… вот… – Горохов судорожно махнул рукой на колодезный зев. – Там такой срач… ой, извини!
– Ничего, – Шурочка рассмеялась. – Я знаю. Мы ведь тоже этим путем из Кремля выбирались. Я раньше думала, что в таких катакомбах только вода и крысы, а оказалось… Идем, я покажу, где можно помыться и одежду сменить.
Она протянула руку, чтобы взять Горохова под локоть, но передумала.
– Ну и запашок от тебя. Неужели от нас так же пахло?!
– Вы, сударыня, благоуханны в любых обстоятельствах, – завернул Костылев.
– Ты… давай служи, – Горохов одарил его выразительным взглядом. – Идем, Шура. В наш новый временный дом.
Брови Костылева удивленно выгнулись. Горохов торжествующе поднял подбородок и пошел за плывущей впереди Шурочкой. Когда они отошли на достаточное расстояние, девушка обернулась с виноватой улыбкой.
– В ваш новый дом…
– Что? – Горохов встрепенулся.
– Ты же намекнул, что мы… что у нас… ну…
– Да, намекнул, а что? – Лейтенант насторожился. – Произошли какие-то изменения?
– В общем… да. Пойми меня правильно, Саша, ты мне очень нравишься… Но все не так просто. У тебя есть Катя, и я не могу… не хочу… становиться причиной вашего разрыва.
– Катя? При чем тут Катя?! Что ты такое говоришь?! Это прошлое, а с тобой у нас впереди необозримое будущее! Разве не так?
– Нет, не так, – Шурочка опустила взгляд и вздохнула. – Мне с тобой здорово. Весело, интересно, мне льстит твое внимание, но… понимаешь… Это не то, чего бы я хотела. Я ждала, что между нами вспыхнет искра. Понимаешь? Особая, какая вспыхивает между людьми, может, раз в жизни! Но ее не было. Прости, что говорю тебе это сейчас, даже не спросив, откуда ты прибыл и что тебе пришлось пережить. Может быть, мои откровения станут для тебя последней каплей… прости… но лучше решить это сразу, сейчас. В бункере мы будем постоянно на виду, в гуще всяких дел, и поговорить нам вряд ли удастся.