Чужого поля ягодка
Шрифт:
Выпроводив их, десантник повернулся и, поймав её взгляд, покачал головой, прижал палец к губам, а ладонь к щеке и на секунду прикрыл глаза… Уговаривать Миль необходимости не было — её глаза закрывались и безо всякой пантомимы…
…Сквозь сон она ещё не раз чувствовала прикосновения — и ладоней, и инъектора, и ещё чего-то, её переворачивали, меняли бельё, но она даже глаз не открывала: знала, что вреда ей сейчас не причинят, а подвиги совершать было ещё не по силам. Организм хотел покоя, и возражать ему никак не стоило.
…Ей действительно полегчало, и значительно. Настолько, что сознание очистилось, и она смогла спокойно обдумать
А сейчас? Ты что — действительно столь беспомощна, как кажется? Раз Узлы здесь так хорошо работают, значит, и вооружайся ими! Бабушка же показывала, как! Найти бы только, из чего их связать… Да, и ещё — десантник, что выпроваживал вон толпу явившихся за нею людей, вроде бы к ней расположен… Впрочем, от него толку может и не быть — они же должны сменяться…
Она открыла глаза: точно, сегодня у её постели сидит уже другой. Но ростом, статью и комплекцией на прежнего похож, как родной брат, разве что тот был светлорус, а этот — шатен и лицо другого типа… А, да все они тут более или менее братья…
— Привет, — тихо сказал шатен, заметив, что она проснулась. — Ну, как спалось?
Миль слегка кивнула — нормально. И, обнаружив, что одеяло сползло с голой груди, натянула его как можно выше…
Шатен не особенно смутился, только забавно сморщил и почесал нос:
— Ты это… извини, нам тут пришлось тебя немножко раздеть… Кстати, откуда у тебя парализатор? Неужто боевой трофей? В самом деле?! Уважаю… Значит, так: прослушки здесь нет, то есть она гонит ту картинку, которую мы велели. Так что можешь болтать, сколько душе угодно.
Миль даже усмехнулась и головой качнула: ага, если бы…
— Для всех — ты очень больна и пока нетранспортабельна. Если кто чужой придёт — лежи и страдай, — продолжал он. — Они тут чуть не передрались вчера из-за твоей персоны. Ну, ты вроде видела? Вот. А пока они там воюют за право первой ночи, лечить тебя будут наши медики, и ты здесь в безопасности. Есть будешь? — без перехода спросил он. — Или сперва в туалет? Не стесняйся, я тебя мигом туда-обратно отнесу. Ага, ну, тогда кушать.
Вот это сервис. Только какая, блин, еда в таких декорациях…
— Будешь-будешь, — заявил он в ответ на её гримасу. — Понимаю, что не хочется. А придётся. Иначе засуну тебя в биосканер,
Он нянчился с ней, как заправская сиделка! Миль покорно открывала рот, пока посуда не опустела. И гадала, с чего это такая забота. Понимая, что объяснения дать необходимо, он вздохнул:
— Не могу же я спокойно смотреть, как жена моего бывшего сослуживца морит себя голодом… Что бы она там ни натворила… Ты уж давай, поправляйся, сестрёнка, не заставляй нас с ребятами со стыда гореть… Нам и так хоть застрелись от таких дел… Представляешь — всем Городом охотиться на одну непонятно в чём виноватую девчонку, потом отбить её у похитителей, и вовсе не затем, чтобы вернуть законному супругу, который по совместительству ещё и твой друг… А чем ты так властям насолила?
46. Визит Стана
Ответить Миль не пришлось — дверь бесшумно отъехала, и «сиделка» вскочил и вытянулся. Вошедший только бровью повёл — «сиделка» исчез за дверью вместе с подносом. Проводив его взглядом, Миль, передразнивая вошедшего, иронично приподняла бровь и вопрошающе уставилась на визитёра. Тот ответил изучающим взором. Ну вот не делают в Городе некрасивых мужчин, только не с белым статусом… Этот высокий старик — явно из тех, кто с возрастом становятся всё мужественней, с совершенно седой, густой шевелюрой — необъяснимым образом был молод! Худощавое лицо с высоким лбом, отмеченное всего несколькими — правда, глубокими и резкими — морщинами, освещалось ясными серыми глазами, смотревшими из-под широких седых бровей прямо и проницательно. Нос с лёгкой горбинкой имел резко очерченные ноздри, линия рта с тонкими, плотно сжатыми губами — чёткая и упрямая, подбородок крупный и острый… Череп красивой лепки, сильная шея, гордо водружённая на широко развёрнутые плечи, спина прямая, талия — узкая, движения плавные, экономные и точные… такие же, как у Джея и Бена. А уж кисти рук — пальцы длинные, цепкие, тонкие, с чуть выпуклыми подушечками… руки музыканта… или скульптора. «Наверняка до сих пор нравится женщинам… хотя, кто их поймёт, местных-то… нашим бы нравился…» — подумала Миль.
Игра в гляделки продолжалась, пока Миль не указала ему на освободившееся кресло и не изобразила всем видом ожидание.
Он усмехнулся, благодарно кивнул и как-то очень удобно — не сел даже, а именно расположился в кресле, сплетя пальцы на животе. И только затем открыл, наконец, рот:
— Позвольте представиться — Стайнис Венш. Третий Командор Десанта. Я правильно понимаю — вы не говорите?
«Увы», — развела руками Миль. Но могу писать — показала она пальцем по ладошке.
— Неболтливая жена… — усмехнулся он опять. — Редкое достоинство. Полагаю, не врождённое?
«Нет», — качнула Миль головой.
— Какая жалость. Ну, нашим генетикам вы интересны и без него… Хотя в ближайшие пару дней они до вас пока не доберутся. Болейте, фэймен, на здоровье. А там, уж извините, либо Медсовет вас под крылышко приберёт, либо сразу — Контроль…
Миль, наверное, побледнела — он сочувственно кивнул:
— Вполне вас понимаю. Но не стоит так расстраиваться. Относитесь к своему положению, как к поездке в гости. Или на отдых. Условия вам создадут, какие пожелаете. Проведёте там… некоторое время, подлечитесь. Обследуетесь подробно.