Чужой для всех. Книга 3
Шрифт:
Эйзенхауэр, прихрамывая на правую ногу, подошел к столику, задумался. Девушка не сводила глаз с кумира, ждала, когда заговорит Верховный главнокомандующий.
Эйзенхауэр сжал голову руками, вновь помассировал виски, произнес глухо первую фразу.
Пальцы Кей: тонкие, красивые, с коротко подстриженными розовыми ногтями, моментально побежали по клавиатуре, медленнее чем у опытных ремингтоновских барышень начала 20 века, но достаточно быстро, чтобы поспевать за речью Айка. Задвигалась каретка, строчки ложились четкие, ровные, одна за другой.
Фразы Айка звучали тихо. Но Кей хорошо улавливала слова, не переспрашивала.
—
82-ая и 101-ая воздушно-десантные дивизии понесли огромные потери, не выполнив поставленные задачи.
Новый абзац. — Айк сделал небольшую паузу, обдумывая текст письма, прохаживаясь по кабинету. — Пиши дальше. ...Противнику удалось на Арденнском участке фронта, создать группу войск, превосходящую наши войска по численности личного состава и бронетехники. Такое положение стало возможным после прибытия с Восточного фронта трех танковых дивизий (9, 11 Вермахта и 10 дивизии СС) и одной моторизованной дивизии и двух дивизий из Норвегии. Кроме того, прибывают новые отмобилизованные и полностью укомплектованные ударные танковые соединения нового бригадного типа, ранее не отмеченные на театре военных действий. Соединения оснащены средними танками массового производства. К ним приданы штурмовые и диверсионные батальоны, обученные для ведения боевых действий в городских условиях. Бригады мобильны, обладают высокой ударной мощью и могут самостоятельно решать боевые задачи. Успеваешь?
— Да, сэр.
— С горечью сообщаю, — Айк скривился, сделав новую паузу, подошел к серванту и выпил обезболивающий порошок. Через минуту продолжил диктовать.
— С горечью сообщаю, — повторил он, — что под натиском новых танковых соединений, пришлось оставить города Динан и Намюр, не удержав мосты через реку Маас, тем самым открыв дорогу врагу на Брюссель и Антверпен.
Считаю первостепенным делом, немедленно пополнить экспедиционные силы 3-мя, 4-мя дивизиями, из них, хотя бы, двумя бронетанковыми из числа стратегического резерва.
Военному ведомству, политическим кругам Штатов и Британии необходимо организовать переговоры с русскими по подготовке и начале ими крупномасштабного наступления на Восточном фронте в ближайшее время. Подчеркиваю — в ближайшее время. Желательно на Берлинском направлении. Это заставило бы противника остановить наступление, свернуть авантюрную операцию в Арденнах. Предлагаю возглавить военную миссию в Москву главному маршалу авиации Британии Теддеру. ...Маршалу авиации Артуру Теддеру.
Успела напечатать? — На Кей устремились серьезные, с красными прожилками, невероятно усталые глаза Айка.
Девушка оторвала голову от машинки, подняла пальчики, взглянула с улыбкой на генерала. — Да, Айк, успела. За два года, что, — она замялась, ей вдруг захотелось произнести: — Что я с тобой, любимый, — но справившись с нахлынувшим волнением в груди, произнесла: — Что я с вами, сэр, я разбираю ваши слова, произнесенные, даже шепотом.
Губы Айка дрогнули, раскрылись в улыбке. Взгляд оживился. — Тогда, детка, закончим письмо. Печатай. — Уповаю на высшие силы, силы американского оружия и..., и...
— Ясную погоду, Айк
— И ясную погоду...
Глава 13.
4
Иосиф Виссарионович Сталин неторопливо поднялся из-за стола. Лицо вождя выражало расслабленное довольство.
— Проходы, Лаврентий, присаживайся, разговор хороший есть, — сказал он, вошедшему Берия.
Мажорное настроение Сталина моментально передалось наркому НКВД.
— Спасибо, товарищ Сталин, — ответил приветливо тот. Подойдя, с должным подобострастием пожал протянутую руку.
— Ты смотри, Лаврентий, неплохо у нас получается, — продолжил разговор Сталин. — План 'Антиольбрихт" сработал. Американцы и англичане поджали хвосты, бегут, отступают. Куда подевалась их хваленая выучка?
— Иначе и быть не могло, Иосиф Виссарионович. Не тот силен, кто бряцает оружием, а тот, кто проявляет хитрость и смекалку на поле брани.
— Ты это о немцах говоришь? — усмехнулся Сталин. Брови Верховного Главкома чуть сдвинулись.
— Нет, Иосиф Виссарионович, — не смутился Берия. — Чтобы немцы делали в Арденнах без вашей мудрости?
— Хорошо сказал. Но нельзя допустить немецкого усиления. Западный фронт разорван. Танки Мантейфеля под Брюсселем и Антверпеном. Немцы перешли в наступление на Северном Эльзасе. Вот-вот падет Страсбург. Правильно ли мы поступили, Лаврентий? Фашисты наши непримиримые враги. Только полный разгром и капитуляция гитлеровской Германии устроит нас. Чай будешь?
— Спасибо, Иосиф Виссарионович.
— Значит будешь.
Сталин поднял трубку прямой связи с секретарем, сказал негромко: — Принесите два стакана чая и печенье 'Большевик'...
— Не понимаю англичан, — возобновил разговор Сталин, неторопливо помешивая сахар в тонкостенном стакане и разглядывая рельефную чеканку кремлевских курантов на серебряном подстаканнике. — Все хитрят англичане, коварные планы вынашивают, а когда подожмет, обращаются к нам за помощью. Вот смотри, Черчилль письмо прислал. Слушай, что пишет.
Сталин отпил немного чая и, отставив стакан в сторону, стал читать медленно вслух послание английского премьера:
— ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ
ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ
МАРШАЛУ СТАЛИНУ
На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях. Согласно полученному сообщению наш эмиссар главный маршал авиации Теддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой. Его поездка сильно затянулась не по Вашей вине. Если он еще не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причем лишь при условии сохранения ее в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным.