Чужой: Холодная кузница
Шрифт:
Создание устройства для забора praepotens потребует времени, и она не сможет не прибегнуть к помощи инженеров. Безусловно, Садлер бы обратил на это внимание, поскольку изобретение удерживающих приспособлений и механизмов было бы весьма затратным занятием. К тому же пришлось бы воспользоваться некоторыми устройствами машинного обучения, чтобы настроить систему наведения.
Маркус вполне справился бы с этой задачей, если бы не находился под управлением Блю. Он достаточно быстрый, чтобы схватить лицехвата за глотку, достаточно сильный, чтобы выжать
Что, если она объяснит ситуацию Маркусу? Он бы посчитал, что безопасность Блю под угрозой, и сохранил ее тайну. Однако он также бы понял, что она идет на риск, и силой заставил бы лечь в криокапсулу и отправиться домой. Жаль, что Блю не до конца понимает психологию андроидов.
– Блю? Ты все еще здесь? – спрашивает Кембили, и она отвлекается от своих мыслей.
– Да, извини.
– Я спросил, что ты собираешься делать.
Блю кивает.
– Страх, – говорит она. – Мы должны найти способ стимулировать шимпанзе и получить патоген непосредственно с ткани, пока он не усвоился…
Ей нужно что-то антибактериальное… возможно, пластиковое.
– О, боже… я идиотка…
– Что?
– Мы проколем пищевод шимпанзе со стороны спины и введем биопластик вплоть до самого горла. Мы сможем собрать praepotens рядом с позвоночником. Шимпанзе будет ограничен в движениях, но при этом останется в сознании.
Кембили улыбается, но это не привычная для него жестокая и саркастическая ухмылка, а улыбка человека, который только что стал свидетелем прорыва.
– Как калоприемник.
– Как скоро мы можем провести следующий эксперимент, не нарушая обычного темпа?
– Через четыре дня.
– Разморозь одного из шимпанзе и приступай к операции.
Блю возвращается в свое тело в хорошем настроении. Ее внутренности болят, но это ощущение никогда не меняется. Когда она вдыхает, доносится хрипящий звук – звук, который сопровождает ее на протяжении многих лет. Мышцы пищевода работают плохо. Когда она переворачивается, ее спина испытывает жгучую боль от пролежней.
Компания согласилась предоставить ей специальную удобную кровать, но когда Блю впервые прибыла на станцию, кровати здесь не оказалось. С тех самых пор она так и не появилась ни в одной из поставок. Блю приходится отправлять жалобы в управление раз в три месяца.
Находиться в теле Маркуса очень утомительно, и это не связано с тем, что для управления синтетиком требуется физическая сила. Все дело в том, что, в конечном итоге, она должна возвращаться в свою комнату и в свое тело. Иногда ей кажется, что было бы легче не иметь возможности «сбегать» в тело андроида.
– Свет, – произносит она, снимая гарнитуру, и яркое дневное освещение заполняет комнату.
Ей нужно связаться с Элиз на Земле и убедить ее потянуть время. Блю не имеет представления, какое давление оказывают на вице-президента, но ей нужен еще месяц. Она уверена, что сможет получить патоген и начать изучение генетического строения. Когда придет Маркус,
Раздается звон зуммера.
– Войдите, – отзывается Блю, и дверь тут же разблокируется.
Дверь открывается, и по ту сторону она видит Дориана Садлера. Он чем-то напоминает нож – совершенный, закаленный и острый. Сердце Блю замирает. Она больше не ходячая, она не возвышается над ним в мощном синтетическом теле. Теперь она одна и лежит на своей больничной койке, чувствуя себя маленькой и слабой.
– Я просто хотел познакомиться с вами лично, – с улыбкой говорит директор, переступая порог.
Он держит в правой руке пачку сигарет и блестящий серебристый коробок спичек. Блю трудно разобрать детали, но, судя по ухоженной внешности Садлера, спичечный коробок, вероятно, дорогая реликвия. Нормальные люди пользуются дешевой зажигалкой – но только не этот клоун.
– Здесь нельзя курить, – заявляет она.
Он вызывающе кладет сигареты и спички рядом с ней на тумбочку, и улыбается.
– Я бы не посмел, – отвечает Садлер, а затем пристально смотрит на Блю. – Я не ожидал, что вы такая…
Блю ждет, что он скажет «хрупкая».
– …черная.
– Вы сказали, что занимаетесь кадрами? – интересуется Блю, думая, как доложить об этой беседе.
– Да, но не обижайтесь. Это «специальные кадры». Высокосекретные активы, такие как вы, поэтому мы можем пропустить традиционные абсурдные стажировки. Вы сами знаете, как это бывает. Иногда можно и не следовать правилам, особенно если находишься так далеко от Земли, – говорит Дориан и прищуривается. – Вы меня извините, просто после той арийской куклы, в которой вы передвигались, у меня сложилось о вас неверное представление.
Блю выдыхает с сердитым шипением:
– Ладно, хорошо… мы познакомились, директор Садлер, – произносит Марсалис, и ее голос уже не такой сильный, как голос Маркуса. – Но сейчас я отдыхаю, поэтому буду вам признательна, если вы меня покинете.
– Я плохо запоминаю лица, – говорит Дориан, лениво помахивая рукой перед своими глазами, будто с ними что-то не так. – И мне трудно интерпретировать эмоции синтетика. Вы когда-нибудь сталкивались с такой проблемой?
– Это не имеет значения, можете вы интерпретировать выражение лица Маркуса или нет, директор, – говорит Блю. – «Вейланд-Ютани» платит мне за научную проницательность, а не за актерское мастерство. Пожалуйста, уходите.
– Хорошо-хорошо, – соглашается Дориан, поднимая руки и отступая. – Я не хотел вас беспокоить. Если вам что-то понадобится, имейте в виду, что я остановился в конце коридора.
– Вы на обзорной палубе? Вообще-то это не спальня.
– Я ее немного модифицировал, – говорит он. – Мне нравится вид на солнце.
– Да, – соглашается Блю, вспоминая зрелище горящего газа через панорамные черные окна. – Всем нравится. Вот почему это общая зона.
– Я долго не задержусь на станции, – успокаивает Садлер. – Как и у вас, у меня есть некоторые особые потребности для своего жилого помещения, и мне нужно иметь место, где я смогу развернуться, – принести туда кучу архивных записей.