Чужой ребенок
Шрифт:
– Серьезно?
– Да. Всё очень серьезно, – сказала Ира.
– Нет, я спрашиваю, ты серьезно про секс?
Она кивнула:
– Абсолютно.
– А мне и не нужно было ничего, – Миша высоко поднял подбородок.
– Ну и отлично.
– Ну и пожалуйста.
Помолчали, не зная, как выйти из тупика. Потом Миша спросил:
– Заметила у Вани разные глаза?
– Ага. Очень красивый мальчик.
– Отличительный знак, – сказал Миша. – Как у Дэвида Боуи. Правда,
Хлоп. И на щеке у Миши снова появилось красное пятно. Ира дотянулась как-то до его лица, не вставая с кровати.
– Хватит меня уже бить! Взяла моду!
– Я хотела секса, – сказала Ира. – Но сейчас тебе точно не дам!
– Ты что, правда хотела?! – искренне удивился Миша.
– Не скажу. Вот мучайся теперь!
Мучения мои закончились неожиданно быстро, как обеденный перерыв на тяжелой работе.
Геныч вызвал меня к себе. Хлопотал и лицом и руками, словно был мне чем-то обязан:
– Короче, Юля, Юленька… Да ты присаживайся.
Я села, конечно. Он передвигал что-то за моей спиной, а мне казалось, что Геныч вот-вот хватит меня по затылку тяжелым пресс-папье. Но ничего такого, к счастью, не случилось. Геныч, поставил стул напротив, сел и зашевелил усами, как говорящий таракан:
– Значит так, доставай блокнот, смартфон, что там у тебя, и записывай. Первое задание… – Геныч сделал торжественную паузу. – У Александра Александровича есть дочь! Знаешь про это?
– Нет.
– Записывай. Анна Александровна Филимонова. Место жительства: город-герой Нью-Йорк. Живет в огромных апартаментах. Точка.
Я записала. Подождала. Посмотрела на Геныча, который был вполне доволен собой:
– Чего ждешь? – спросил Геныч.
– Я не поняла. Что я должна сделать?
– Ты кто?
На этот вопрос я смогла бы ответить только после сеанса спа: массаж, пиллинг, обертывания. А так – нет.
– По связям с общественностью? – ответил за меня Геныч. – Вот и свяжись с общественностью и сообщи всем, максимально широко: дочь Филимонова с жиру бесится. Шикует. Одна на королевской жилплощади.
Я не поняла:
– Просто написать, что она живет в Нью-Йорке?
– Не просто, а с завистью.
Никогда в жизни не получала я такого странного ТЗ.
– Это же…
– Что? – насторожился Геныч.
– Это же будет всех раздражать.
Геныч радостно хлопнул себя по ляжкам двумя руками.
– Схватываешь на лету.
– А можно увидеть квартиру? – спросила я, не до конца понимая, что происходит. – Фото есть?
Геныч скривил мину.
– А зачем тебе ее видеть? Что ты, квартир в Нью-Йорке не видела? Напиши, чтобы всем завидно было. Всё. Иди.
И я набросала:
«Трехэтажные апартаменты с видом на Центральный парк поражают своей
После прочтения Геныч какое-то время думал. Если можно назвать мыслительным процессом кряхтение, жевание своих усов и почесывание подмышек.
– Комната для бюстгальтеров? – спросил он, глядя на текст.
– И бра, – подсказала я.
– Неплохо. Неплохо, – он повернулся ко мне. – Веером большую статью. По всем закоулкам!
– Я сделаю, – сказала я. – Только не понимаю зачем?
– Ты в армии служила? – спросил Геныч.
– Нет.
– Жаль, – сказал он. И повторил: – Жаль. Вопросов много задаешь. Слишком много.
Стоя между седьмым и восьмым этажом Миша пытался кусачками перекусить железный тросик. Кусачки срывались со скользкой пластиковой обмотки.
– Блин, да чтоб тебя! – говорил Миша тихо.
Удивительно, Ира совсем почти отучила его от мата. Сама не ругалась при Ванечке и ему не давала. Миша приноровился, ухватил тросик. На восьмом этаже приоткрылась железная дверь. В щели показалось плоское, ненакрашенное лицо.
– Эй… – сказало лицо.
Миша, с его огромным опытом, сразу услышал в оклике неуверенность, даже страх, и вообще не среагировал. Он еще раз нажал на кусачки.
Женщина в квартире набралась смелости, приоткрыла шире дверь и шагнула на лестничную клетку.
– Эй, парень! Я с тобой разговариваю.
Миша на мгновение остановился:
– Чего?
Глядя на него, невозможно было заподозрить что-то плохое. Честнейший Михаил.
– Ты чего делаешь? – спросила женщина, переступив с ноги на ногу.
– Ключ потерял.
Миша кивнул на коляску, как на свою собственность.
– А. Ладно, – сказала женщина с облегчением. Она получила объяснение и убралась обратно в квартиру, затворив за собой дверь.
Обмотка была перекушена. Тросик под пластиком оказался из титана, не иначе.
– Давай! Давай! – говорил Миша тихо.
Открылась всё та же дверь на восьмом этаже. Женщина успела поменять халат, и смелости у нее вместе с халатом прибавилось. Может быть, потому что новый халат был чище.
– Это коляска из двадцатой, я вспомнила, – сказала она.
Кусачки в Мишиной руке делали свое дело. Он кивнул, продолжая перекусывать ими тросик:
– Ага.
Женщина была сбита с толку Мишиной уверенностью.
– Это их коляска! Уходи отсюда! – сказала она неуверенно и так же тихо добавила: – Люди!..