Чужой: Река боли
Шрифт:
– Я чувствую головку, – сказала доктор Комиски заботливым тоном. – Теперь я поняла, в чем дело. Ребеночек неправильно лежит…
У Расса сжалось сердце.
– Что это значит?
Комиски не ответила, вместо этого обратившись к Энн:
– Она лежит личиком к твоему животу, поэтому задняя часть ее черепа давит тебе на крестец… на копчик. Но хорошая новость в том, что ты уже полностью раскрылась и сгладилась. Ребеночек вот-вот появится, чтобы стать прекрасной принцессой «Надежды Хадли».
Расс опустил голову.
– Слава богу.
– А в чем… – проговорила Энн, всасывая воздух, –
– Плохая новость в том, что это вызовет у тебя адскую боль, – ответила Комиски.
Энн встряхнулась, испытав облегчение.
– Я готова, Тео. Давай вытащим нашу новенькую Ньют сюда.
Расс улыбнулся. Они называли так ребенка уже несколько месяцев, представляя, как она растет – сначала крошечная частичка, потом полноценный развившийся зародыш.
– Ну хорошо, – сказала доктор Комиски. – Когда в следующий раз будут схватки, ты должна…
Но Энн ничего не нужно было объяснять. Рожать ей было не впервой. Схватки начались, и она опять завопила, но на этот раз это был не крик боли, а скорее боевой клич.
Тринадцать минут спустя доктор Комиски передала Ребекку Джорден в руки матери. Расс улыбался так широко, что у него болели мышцы лица, а грудь так переполнялась любовью, что казалось, он вот-вот лопнет. Энн поцеловала малютку в лоб, а Расс дотронулся до ее крошечной головки, и ребенок крепко ухватился за его палец, сразу проявив свою силу.
– Привет, новенькая Ньют, – прошептала Энн ребенку и еще раз ее поцеловала. – Ты смотри мне, а то это прозвище так и пристанет.
Расс рассмеялся, и Энн повернулась к нему с улыбкой.
«Ньют, – подумал он, – повезло же тебе, малышка».
ДАТА: 2 АПРЕЛЯ 2173 ГОДА
Когда в «Надежде Хадли» открылся новый рекреационный центр, никто не озаботился тем, чтобы устроить что-нибудь наподобие старинного обычая перерезания ленточки. Эл Симпсон, колониальный администратор, просто открыл дверь нараспашку – и гуляния начались. Братья Финч принесли несколько бутылок домашнего виски, Саманта Моне с сестрой все украсили, а повар Брона Флэрти выложила целый ассортимент пирожных и печенья, приготовленных специально по этому случаю.
Но главной звездой вечера стала Ньют Джорден, уже двух с половиной недель от роду. Эл Симпсон стоял в углу основного зала и потягивал из чашки кофе по-ирландски, наблюдая, как остальные колонисты по очереди нянчились с малышкой.
Завернутая в одеяло и убаюканная на руках матери, она казалась прекраснейшим созданием, безо всяких оговорок. Сам Эл не очень-то любил маленьких детей – они как правило представляли собой плачущие и какающиеся машины, внешне походящие на скукоженных безволосых обезьян. Впрочем, маленькая Ньют была не такой. От нее он не слышал ни звука с начала вечеринки, а благодаря ее большим красивым глазам казалось, будто с этого румяного, здорового детского личика на него смотрит любопытная, зрелая душа.
Сын Джорденов, Тим, сам был младенцем, когда они только прибыли на LV-426, но появление Ньют стало событием для всей колонии – она была первым ребенком, родившимся на Ахероне. Эл подумал, что если все дети в колонии получатся такими же, как
– Милый ребенок, – произнес кто-то рядом.
Эл дернулся, выплеснув кофе из чашки, ругнулся, обжегши пальцы, и перехватил чашку из правой руки и левую.
– Не подкрадывайся ты так! – сказал он и, смахнув с пальцев капельки кофе, подул на кожу.
– Черт, Эл, прости, – проговорил Грег Хансард, сочувственно поморщившись.
Симпсон еще раз встряхнул руку, и боль стала проходить.
– Хорошо хоть я подлил туда ирландского виски, – проворчал он. – Это его немного охладило.
Хансард улыбнулся:
– Ну, раз уж ты не так сильно обжегся, то, может, покажешь мне, где прячешь бутылку?
Элу не очень хотелось делиться, но Хансард был главным инженером колонии и всегда мог составить хорошую компанию. Так что администратор рассудил, что пару унций из своих запасов выделить ему по силам.
– Может, и покажу, – сказал он и сделал долгий глоток из своей чашки. Прежде чем налить Хансарду, он хотел допить свой кофе, пока тот был горячим. – Пожалуй, ты прав. Ребенок у Джорденов очень милый. Не знаю даже, как так получилось, у таких-то родителей.
Хансард издал сухой смешок.
– Да, они те еще неряхи.
Эл ухмыльнулся, пряча улыбку за чашкой и осматриваясь по сторонам. Он всегда имел множество мнений сразу, но колонисты были вынуждены находиться вместе, и если бы колониальный администратор начал злословить о людях у них за спиной, это здорово осложнило бы жизнь в «Надежде Хадли». С другой стороны, его вовсе не раздражали ни непослушные кудри Энн Джорден, ни внешний вид Расса, который постоянно выглядел так, будто перепил накануне вечером.
– Разведчики все неряхи, разве нет? – негромко отозвался Эл.
– От них одни неприятности, вот что я скажу, – ответил Хансард. Он кивнул в сторону людей, которые продолжали ворковать и ахать над младенцем. Отто Финч наклонился, чтобы поговорить с юным Тимом, сыном Джорденов, и дал ему какую-то меховую куклу. – Они неплохие люди, эти Джордены. Но я переживаю за пацана.
Эл, нахмурившись, повернулся к нему. Последняя фраза ему не понравилась.
– И почему же?
Хансард скорчил гримасу и сдвинул брови, будто уже сожалея о своих словах.
– Грег, ты сам начал, – сказал Эл. – Я администратор и не могу оставить это без внимания. Если ты думаешь, что у нас есть проблема…
– Смотря что ты называешь проблемой.
Эл бросил еще один взгляд на Джорденов. Родители выглядели уставшими, но оба счастливо улыбались, гордые своей маленькой семьей. Они были из числа изыскателей, которые работали в колонии, но, как и половина изыскательской группы, подрабатывали разведыванием недр – исследовали поверхность секторов планетоида в поисках залежей минералов, мест падений метеоритов и прочего, что могло представлять интерес для Компании. Научной группе «Вейланд-Ютани», работавшей в колонии, разведчики требовались для того, чтобы извлекать грунт и образцы пород, а также составлять карты. И нередко экспедиции оказывались очень опасными.