Чужой среди своих 3
Шрифт:
Улыбаюсь, и, кажется даже, не слишком натужно отвечаю на несколько вопросов. Впрочем, Микоян не стал долго задерживаться, и, уделив мне минуту, поздравил Ованеса, вручив тому какой-то свёрток, выпил бокал вина и удалился, тактично не заметив сигаретного дыма и бутылок с вином на столе.
– Ага… – вылезло из мен, – дай сигарету, что ли…
Дав сигарету и подкурив, Стас привалился рядом, подперев стену спиной.
– Ты что… – он смерил меня взглядом, – не знал?
– Да ну… – пожимаю плечами, – получается, так! Сейчас вот вспоминаю, и кажется, что всё очевидно было, а так…
Я хочу рассказать ему,
… но сдерживаюсь, буквально в последний момент.
– Вот потому-то… – начал было Стас, но, не договорив, засмеялся, и, положив руку мне на плечо, сжал его. Мы с ним молча докурили, и это молчание, мне кажется, значило больше, чем часы разговоров.
С уходом старшего Микояна градус вечеринки стал нарастать, голоса стали громче, а концентрация табачного дыма в воздухе достигла критических значений. Курят даже за столом, просыпая пепел на еду и используя в качестве пепельниц опустевшие блюдца.
Чёрт его знает… но мне кажется, это не сколько потребность в никотине, сколько выдох облегчения после ухода Члена Политбюро.
За столом, в гостиной, меньше половины присутствующих, остальные кто где. Девчонки то присаживаются на коленки к парням, то шушукаются в углу за шторами, заливисто хохоча чему-то своему, то уходят на кухню без явной надобности, или в ванную – пудрить носики и освежать макияж…
… или что ещё они там делают.
Девчонки, к слову, симпатичные… хотя бы своей молодостью и задором, блестящими глазами и раскованными, но не развязными манерами. Они пьяны вином и без вина, шалые не столько от градуса, сколько от самой обстановки – светской, почти западной… как представляется им.
Среди парней самый старший (и самый пьяный!) Ованес, громче всех хохочущий и больше всех хвастающийся невпопад. Он вообще – весь невпопад, плохо вписываясь в тусовку московской золотой молодёжи, и кажется даже, в эту квартиру.
Кем именно он приходится Микоянам, я думаю, знает только сам Анастас Иванович, лоббирующий интересы многочисленной армянской диаспоры и ничуть не стесняющийся использовать для этого своё положение. Кумовство и коррупция для Партийной верхушки правило, а не исключение, использование служебного положения в корыстных целях – норма [15] .
15
Я надеюсь, что сторонники карамельного СССР не будет опровергать эти факты?
С поправкой на кавказский менталитет, оно и вовсе интересно выходит…
Бокал коньяка, который я за каким-то чёртом выпил на пустой желудок, плещется, кажется, в голове, прилично ударив по мозгам. Меня не сильно, но ведёт, и, присев наконец на свободное место рядом с Макаревичем, я решил поесть.
Но сперва…
… достав пачку «Мальборо» прикуриваю, небрежно выкладывая сигареты на стол.
– Угостишь? – спрашивает одна из девочек, как там её… Небрежно киваю, растягивая губы в улыбке, та берёт сигарету и прикуривает, смущаясь моего оценивающего взгляда.
«–
– Что такое не везёт, и как с ним бороться, – мрачно бормочу себе под нос, не особо вслушиваясь в разговоры, ведущиеся за столом. Так… вполуха.
Ещё раз покосившись на девчонок, и оценив степень их привлекательности, занятости и потенциальных затрат времени и нервов, подцепил с большого блюда гренку с «еврейской закуской», щедро пахнущей чесноком, и мрачно захрустел. Раз уж не светит интим, то и чёрт с ним… да и зря, что ли, готовили?
«– Мама лучше делает», – оценил я сумрачно, и снова вздохнул. Либидо, как назло, рвёт штаны… а тусовка здесь такая… не слишком такая!
С точки зрения человека и гражданина, ну и медицинской статистики, это хорошо и правильно. Но с точки зрения молодого парня на пике полового созревания – засада…
Рядом, на коленках у Макаревича, как назло, симпатичная девчонка, и у них, поклясться могу, всё в порядке, и даже более чем!
А у меня с Таней – всё сложно… как назло! Только начинает что-то налаживаться, и какой-то подвох всплывает, какая-то непредвиденная гадость… и снова ходим кругами, страдая.
Нет, секс у меня бывает периодически, и не только в ванной, наедине с самим собой. Я ж всё-таки в тусовке неформалов, и считаюсь там не последним человеком, а девушек свободных взглядов в этой среде предостаточно, иногда даже – слишком свободных.
Но хочется-то, чтобы на моих коленках не просто тёплое-мягкое-женское сидело, а – Таня! Ну… и не только сидела, а вообще…
А она комсомолка, и вся такая правильная-правильная… искренне, что характерно. Да ещё и папа – коммунист со стажем, и антисемит, тоже со стажем.
Ну и я… то привод в милицию за внешний вид, то меня в венерологии видели. Доказывай потом, что ничего не было, и что кожвен, это не только «вен», но и «кож». Люди зря говорить не будут!
А они, суки, говорят… папа, мама, общественность эта чёртова! Все эти бабушки-соседки, знакомые с детства и желающие добра! Партия, опять же… комсомол, который «есть» [16] !
У нас с Таней из всего интима – поцелуи, да лёгкий петтинг, и чем дальше, тем больше я думаю, что надо бы эти отношения рвать! А то выходит у нас какая-то дурацкая вариация на тему «Ромео и Джульеттты», а я ни себе, ни Тане не хочу ролей трагических персонажей.
16
Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть! Фраза, очень растиражированная в годы СССР.
– Если бы всё было так просто, – бурчу вслух, вспоминая, что расстаться, разорвать отношения, не так-то просто, если вы живёте по соседству, и пересекаетесь, даже не сговариваясь, минимум по два раза на неделе.
– Да всё просто, старик! – отозвался Макаревич, решив, очевидно, что я ответил на какие-то его слова, – Всё на самом деле просто!
Повернувшись ко мне, он, дирижируя погасшей сигаретой, принялся вещать о том, что многие вещи в мире только кажутся сложными, но на деле, если смотреть в самую суть…