Чужой среди своих. Чужой среди своих
Шрифт:
— Ты не сомневайся, — ладонь похлопывает по камуфляжу, — с этим и укрытия искать не надо — ложишься просто на дорогу и тебя с десяти шагов никто от кучи строительного мусора не отличит. Благо его теперь… — по лицу напротив пробегает мгновенная судорога, превращая улыбку в оскал, — столько — весь город в руинах.
И ведь действительно, ну и выдали старье, которое лет как пятьдесят своего срока на складе ждало, так, а чего еще ждать ополченцу — он дай Бог, чтобы в сторону противника пару раз выстрелить успел. Не дульнозарядный кремниевый карабин времен англо-зулусской войны дали и то хорошо. Тем более, что
Видимо, заметив мои колебания, широкая как лопата ладонь похлопывает по прикладу «Выхлопа».
— Ты не волнуйся. Это тебе больше для самоуспокоения. Шоб голым себя не чувствовал, а это основное, — перед глазами появляется наконец прицел, и «небольшое» руководство к этому чуду, оно втрое толще всего уже полученного, один перечень возможных режимов занимает страницу — когда все это читать?
— Во, видишь парней с самоваром? — Широкая ладонь показывает вправо, где мнется с ноги на ногу четверка парней. Судя по габаритам — портовые грузчики. Понять бы еще, что за «самовар», но если присмотреться, то возле их ног видна какя-то труба — действительно на самовар похоже. Легшая поверх всей макулатуры корявая копия «Таблица поправок к ротному 102мм миномету» решает все сомнения.
— Это теперь твой расчет. Принимай под командование. Сразу назначь наблюдателя-заместителя, чтобы руководил. Ты будешь им только поправки давать и активные мины наводить. Вот визоры, таблица позывных и частот. Все понятно?
— Да.
Но едва успеваю отойти, пытаясь не растерять ничего и параллельно разобраться с визорами, хвала богам — вся выданная макулатура в них продублирована и даже больше — присутствует интерфейс к баллистическому вычислителю в прицеле, как в спину летит оклик.
— И вот еще что, бухгалтер… Ты без геройства. За потерю оружия в боевой обстановке по головке не погладят, но, в случае чего — бросайте нехрен плиту, вам без нее драпать будет гораздо проще, а точность пострадает несильно. Ты главное людей сбереги. Если уж совсем прижмет — попробуйте вынести прицел. Все понял?
Молча киваю. Черт возьми, а мне это уже нравится — первый раз слышу что люди важнее. Такое вдохновляет и подсказывает решение:
— Я тут с другом робота повышенной проходимости собирал. Это хобби такое. Он здесь, в белом городе жил, значит должен был уцелеть. Думаю мы его под перевозку приспособим — все же не на руках ствол и ящики с минами таскать…
Глаза выдающего лезут на лоб.
— Хорошо придумал. Рад, что я в тебе не ошибся, — похвала неожиданно согревает и, улыбаясь во весь рот, поворачиваюсь к своим будущим боевым товарищам. В ответ расцветают настороженные улыбки, и меня вдруг пронизывает удивительное чувство — общности и единения с совершенно незнакомыми, но уже близкими людьми.
«Ну что, ребята, давайте знакомится…»
— Гексоген бодяжишь? Люменявого порошку положить не забыл? — проскрипел над ухом потусторонний «злодейский» голос.
Рука, до того болтавшая палкой в горловине закопанной в землю бочки, слегка потянула ее вверх, как бы раздумывая — не вытянуть ли шутника
— Дурак ты, Федька, и шутки у тебя дурацкие…
В ответ второй мальчишка тряхнул огненными кудрями и, почесав в затылке, звонким голосом извинился:
— Да нее… Я серьезно! — И потрусил за ручки прозрачный хозяйственный кулек, в котором переливалась под солнцем серебристая пыль.
— Ну так бы и сказал… Это дело! — буркнул курносый и через секунду в горловину бочки струей потекло живое серебро.
— А че ты так рано прибежал, неужели закончили? — решил сменить гнев на милость облезлый.
— Ага, — кивнул Федор, — коробки с рубленой арматурой мы линзой выложили, пустыми коробками их со сторон борта обложили. А мешки с торфом взрослые таскают — «тяжелые они для вас» говорят. Да и погнали. А я сюда пошел — посмотреть, чегой-то вы, Петр Васильевич, тут все возитесь? — Рыжий опять, тряхнув кудрями, отвесил шутовской поклон, видимо не мог он долго обходится без своих хохмочек.
Упомянутый Петька его шутейство проигнорировал, а просто вскинул руку козырьком к облупленному носу. От «их» поворота дорога среди зарослей кустарника просматривалась метров на сто пятьдесят — двести, и была отмечена несколькими приткнувшимися по обочинам «брошенными» автомобилями. Колонна беженцев свернула в зеленку раньше, а конец проложенного ложного следа сейчас мальчишки и наблюдали.
Вероятная погоня должна была пойти по этим следам сюда, за поворот, и немного не дойти до осевшего на пробитые скаты трехосного грузовика, возле которого сейчас суетились человеческие фигурки, укладывая в кузов мешки с «удобрением». Собственно, это и на самом деле было удобрением, таже смесь аммиачной селитры и самого обычного торфа. Вопрос только в пропорциях.
От этой мысли Петьку невольно передернуло:
— И не страшно, больше десяти тон ведь…
— Ага, — довольно хмыкнул Федька, — и полторы тонны рубленной двадцать второй арматуры, чуть пупы не развязались пока укладывали. Зато даже танку мало не покажется — один дуршляг из него будет!
И тут, видимо, до него дошла суть опасения собеседника, но куражиться он не стал, а вместо этого задорно тряхнул головой:
— Да не! Этот ди-мамонт… дианамот… дихло… тфу, ты! Вот уж названьице! Но главное, что он не то, что сам, или там от огня, или удара не взрывается, в него можно спокойно из ружья стрелять! И даже из пушки, во! — но тут, поймав скептический взгляд, поспешил поправиться: — тока не слишком большим калибром. Его специально такой взяли — вдруг этим…
Тут Федор втянул голову в плечи, будто почувствовав приближение подзатыльника и воровато оглянулся, по близости никого из взрослых, готовых «наградить» за неположенное по возрасту словцо не наблюдалось. Но он все равно проглотил ругательство и продолжил на тон ниже:
— Чтобы если они заподозрят засаду и решат ее обстрелять, раньше времени не рвануло. А ин-и-ци-ру-щий заряд — он внизу и за наклонной броневой пластиной стоит — фиг они в него попадут!
И тут Рыжик явно вспомнил начало разговора: