Чужой

Юргелевич Ирена

«Все-таки пришел! — радостно подумала Уля, заметив его среди зарослей. — Зенек сказал правду». Девочка ласково по­дозвала собаку, но та не сделала ми шагу. Она больше не чув­ствовала себя членом ребячьей компании и снова преврати­лась в забитую, недоверчивую бродяжку. Когда Вишенка бро­сила Дунаю кусок хлеба, он трусливо поджал хвост и удрал.

Впрочем, через некоторое время пес появился опять, а по­том стал приходить все чаще и чаще. Но ни Вишенке, ни даже Уле ни разу не удалось ни погладить его, ни покормить с руки.

Как-то раз Уля не пришла купаться. Не пришла она и на следующий день. Вишенка забеспокоилась и побежала к ней домой.

— Уля дома? —

спросила она, увидев в окошко пани Цыдзик.

— Куда там! В такую жару грех дома сидеть! — Пани Цыдзик взглянула на Вишенку и прибавила с некоторым удивлением: — Я думала, она пошла с тобой купаться, вы ж всегда вместе ходите.

— Она второй день не приходит! — крикнула Вишенка.

— Видно, с кем другим сговорилась! — пошутила пани Цыдзик. — Хотя, правду сказать, Улька с людьми нелегко сходится. Взрослая ведь уже девица, а робеет, как дитя ма­лое. Ох, нелегко ей в жизни придется! Смелым куда лучше, верно ведь?

– Вишенке нравилась пани Цыдзик, но сейчас она не была расположена к долгим разговорам — ей не терпелось узнать, куда девалась Уля. Она спросила у пани Цыдзик, в какую сторону та пошла.

— Да вроде бы к твоему дому, к школе, а там уж не знаю.

Вишенка выбежала на дорогу и пошла вдоль деревни, зорко оглядываясь по сторонам. Поведение подруги казалось ей загадочным и, конечно, требовало немедленного расследо­вания.

Людей нигде не видно, все в поле. Во дворах дремлют из­мученные зноем собаки, куры ищут прохлады, разгребая землю в затененных местечках под кустами. Девочка мино­вала спой дом, школу, кооперативную лавку. Дома стояли теперь реже, нее больше было садов и огородов.

* * *

Верхние ветки приходится обрывать стоя. Это самая трудная часть работы. Кусты большие, раскидистые, чтобы проникнуть в их зеленую середину, нужно сильно наклонять­ся вперед. Сначала рвешь ягоды легко и просто, словно играя, только скучно. Через час начинает болеть спина. Но и это ни­чего— выпрямишься на минуту, и боль проходит. Потом она усиливается. Под конец она не оставляет тебя ни на минуту.

К счастью, когда очередь доходит до нижних веток, мож­но сесть на землю. Уля с наслаждением вытягивает ноги. Трава прохладная, будет не так жарко. Спина согнута теперь под другим углом, и это умеряет боль. Гроздья смородины висят у самой земли, как бы нарочно прячась от человече­ского взгляда, и на них приятно смотреть. Ягоды такие круг­лые, блестящие и твердые, что удивляешься, почему они не звенят, как стеклянные бусинки, падая в большую корзину.

Но через некоторое время и это уже не радует. Остается лишь зной да огромная корзина, которая наполняется невы­носимо медленно. Волосы липнут ко лбу и затылку, горят исцарапанные по самые локти руки.

Спина болит ужасно. Порой Уле кажется, что больше она не выдержит. Ах, если б гроза! Можно было бы бросить работу на час-другой.

Но грозы ждать неоткуда. На небе ни облачка, вся земля залита раскаленным зноем. Скоро начнется уборка хлебов, и всем нужно, чтоб такая погода продержалась подольше.

Пан Юзяк, хозяин сада, тоже радуется жаркой погоде — сухая ягода лучше продается, чем мокрая. Он работает непо­далеку от Ули, в парниках. Время от времени он бросает на девочку дружелюбно-любопытный взгляд. Первый день он поглядывал на нее гораздо чаще и недоверчивее — вероятно, боялся, что она будет есть его ягоды, так, во всяком случае, думала Уля. Теперь он уже не беспокоится, и Уле даже ка­жется,

что ее присутствие доставляет старику некоторое удо­вольствие.

Пана Юзяка и его сад Уля нашла еще в те времена, когда Зенек жил на острове и предполагалось, что проживет там еще довольно долго. Деньги, полученные от теток, подходили к концу, и Уля с ужасом видела, что скоро не сможет участ­вовать в ежедневной складчине. Тогда-то она, услышав от соседей, что в деревне не хватает рабочих рук — почти вся молодежь работала на соседней фабрике — и что особенно нужны работники во время сбора фруктов, начала расспра­шивать, не возьмет ли ее кто на подмогу. Глуховатый пан Юзяк сначала не мог понять, чего ей надо, а когда понял, с сомнением сказал, что не знает, справится ли Уля. А когда созреет смородина, работа действительно будет. Уля тут же решила, что пойдет на сбор смородины и что справиться она должна непременно. Теперь, правда, Зенека на острове не было, но деньги все равно были нужны, и, когда смородина созрела, Уля пришла к пану Юзяку.

Аккуратно оборвав три куста, Уля решила немножко от­дохнуть. Она откинула со лба волосы, вытянула ноги и полу­лежа смотрела, как маленький коричневый муравей тащит вдвое большего, чем он сам, мертвого жучка, терпеливо вы­искивая дорогу между травинками. Потом прилетела бабоч­ка, доверчиво уселась на Улину руку и принялась складывать и раскладывать голубые крылышки.

— Уля!

Уля подняла голову и почувствовала, что краснеет. У за­бора стояла Вишенка.

— Ты что это вытворяешь! — крикнула Вишенка. — Я тебя на пляже жду, а ты тут сидишь!

Уля встала и подошла к хозяину. Она очень стеснялась кричать ему в ухо, поэтому показала на Вишенку, ограничив­шись самыми необходимыми словами.

— Это моя подруга. Можно ей войти?

— А чего? Я разве запрещаю?

Уля отперла калитку, впустила Вишенку в сад, затем вернулась к кустам и снова принялась рвать ягоды.

— Уля! — изумленным шепотом воскликнула Вишенка.— Что это значит? Что ты здесь делаешь?

— Ты же видишь... — смущенно ответила Уля.

— Он твой знакомый? — Вишенка показала взглядом на старого садовника. — Просил тебя помочь?

— Нет, это я его просила взять меня в помощники. Он на сбор ягод всегда кого-нибудь нанимает. Вот я и решила...

Изумление Вишенки росло.

— Он тебе платит?

— Да...

Вишенке, которая никогда не испытывала недостатка в деньгах, потому что родители заботились, чтобы у нее было все необходимое, поведение Ули казалось странным и не­понятным. В такую жарищу заниматься таким скучным делом!

— И не жалко тебе каникул?

— Да ведь это всего несколько дней... Зато, может, мне удастся набрать пятьдесят злотых. ..

— Какие пятьдесят злотых?

Теперь удивилась Уля. Неужели Вишенка уже забыла?

— Ну ведь именно столько Зенек взял тогда у той тор­говки.

— Ах, вот что! — вдруг поняла Вишенка. — Но ведь Зе­нек больше не вернется, значит, ему ничто не грозит... Вряд ли он в Варшаве встретит кого-нибудь из Лентова.

— Я знаю... Но все-таки... это осталось у него на сове­сти...— робко объяснила Уля, не зная, куда деваться от сму­щения. — Вот я и хотела бы вернуть эти деньги...

— Ну ладно, — согласилась Вишенка, огорченная, что эта мысль не ей первой пришла в голову. — Но почему же имен­но ты? Это неправильно. Мы тебе поможем — я, Мариан и Юлек. — И, сразу оживившись, добавила энергично: — Мы как возьмемся вчетвером — раз-два, и готово!