Чужой
Шрифт:
— Я своими глазами видел, как он туда входил! Вот только что! Честное слово! — перешел Виктор на крик. И, видимо решив, что его честное слово недорого стоит, на всякий случай прибавил: — И Владек видел!
— Я, что ли? — переспросил Владек.
— А кто же? — рассердился Виктор. — Мы с тобой выходили из-за угла, а он как раз на крыльцо поднимался.
— Он, может, и поднимался, да только видеть я его не видел, — промямлил Владек, и Юлек почувствовал к нему даже некоторую симпатию.
Виктор, бросив на приятеля уничтожающий взгляд, снова пристал к милиционеру:
— Ей-богу,
Милиционер критически присматривался к Виктору, видимо колебался, потом, не ответив ни слова, направился к дому доктора. Встреча Зенека с представителем власти стала неотвратима.
Что теперь будет? Неужели Зенека сейчас арестуют и поведут в тюрьму, а им придется стоять и смотреть? Но уйти отсюда они были не в силах. Когда милиционер скрылся за знакомой дверью, они подошли к забору и в угрюмом молчании прислонились к калитке.
Виктор и Владек тоже не собирались покидать поле действий. Выждав немного, они пересекли улицу и не спеша подошли к дому доктора. Мальчики не удостоили их взглядом — Мариан только еще больше помрачнел, а Юлек, весь кипя от злости и презрения, глубоко засунул кулаки в карманы и начал тихонько насвистывать.
Виктор ничуть не обиделся, напротив — он был в прекрасном настроении: Мариана он уже разделал под орех, с Юлеком расправится при первом же удобном случае. А главное — сейчас на его глазах с позором выведут ненавистного Зенека. Обращаясь к Владеку, но так, чтобы слышали все, он злорадно сказал:
— В подходящее время собрался к врачу их приятель!
Мальчики сделали вид, что не слышат. Мариан разглядывал сидящих на крыше воробьев, Юлек, не переставая насвистывать, ковырял носком ботинка торчащий из земли камешек.
Виктор громко расхохотался:
— Ну и ловко же он подгадал, ей-богу!
Юлек не выдержал.
— А что такого? — спросил он, пожимая плечами, словно и не догадывался, что тот имеет в виду. — Нужно ему было, он и пошел. Или нельзя?
— Конечно, можно, разве я что говорю? — издевался Виктор. — Пока еще можно. А вот скоро будет нельзя! Ничего нельзя будет!
— Неправда! — крикнул Юлек. Как он ненавидел этого парня! Ненавидел его смех, его дурацкую самоуверенность, с которой тот выносил приговор Зенеку.
— Вот сейчас полюбуетесь, как Ковальский будет его выводить! — со злорадством объявил Виктор, словно приглашал мальчиков на занимательный спектакль.
— А может, он больной? — неожиданно спросил Владек.
— Ну, так его в другом месте полечат! — отозвался Виктор. — В кутузке!
Это окончательно вывело Юлека из себя. Весь красный, со слезами на глазах, он бешено завопил:
— Врешь! Врешь! Врешь! Мариан схватил его за руку.
— Замолчи! — сказал он резко; сейчас было не время затевать скандал.
Но Юлек знать ничего не хотел, он вырывался и кричал. Ему вторил своим смехом Виктор, которого явно забавляла ярость мальчика.
— Что тут за шум?
На крыльце докторского дома стоял сержант Ковальский. На тропинке под жасмином воцарилась мертвая тишина, все четверо словно вдруг сквозь землю провалились.
— Телефонограмму
— Спасибо. Я буду вам очень признателен, если вы уладите это дело. До свидания, сержант.
Милиционер взял под козырек. Доктор повернулся, но, прежде чем войти в дом, бросил взгляд поверх кустов на тропинку и громко спросил:
— Кто там?
— Это мы, — хором откликнулись Мариан и Юлек, высовываясь из кустов.
— А-а… ну хорошо, — сказал отец Ули. — Ступайте домой. Спокойной ночи. Приходите завтра навестить Зенека.
Дверь захлопнулась. Милиционер быстро шел по тропинке.
Юлек подскочил к калитке и с таким размахом открыл ее перед сержантом, что она громко трахнула о забор.
— Спасибо, — чуть улыбнулся сержант, которого рассмешила эта неожиданная услужливость.
— Товарищ начальник… — неуверенно начал Виктор, — а как же…
— А ты, Виктор, запомни вот что, — резко оборвал его Ковальский, — еще раз наскандалишь — берегись. И все твое усердие не поможет.
— Товарищ сержант, честное слово, я…
Милиционер, не слушая его, быстро шел ко двору, где стоял его мотоцикл. Через минуту послышался треск мотора. В другое время Юлек и Мариан, не раздумывая, бросились бы за ним следом, чтобы полюбоваться на мотоцикл. На сей раз они отказались от этого удовольствия и, удобно привалившись спиной к закрытой калитке, наслаждались позорным поражением врага. Виктор постоял минуту, хмуро и ожесточенно поглядывая на них исподлобья — придумывал, видимо, на чем бы отыграться, — но так и не придумал ничего подходящего, только сплюнул и злобно крикнул Владеку:
— Чего стал? Пошли!
— А чего ты так злишься? — глуповато ухмыльнулся Владек, и оба двинулись прочь.
Им вслед раздался негромкий, но торжествующий свист Юлека.
Когда сержант Ковальский поднимался по ступенькам докторского дома, Уля, отец и Зенек были уже на кухне. Отец велел Уле поставить чайник, и она принялась разводить огонь в плите. Руки у нее дрожали, она никак не могла найти лежавшие на самом виду спички, крышка от чайника с грохотом упала на пол, за ней полетела ложка, потом нож.
Услышав стук в дверь, девочка обрадовалась. Войдет посторонний человек, Зенек и отец перестанут на нее смотреть, и она хоть немножко придет в себя.
Уля побежала в прихожую, открыла дверь — и увидела милицейскую форму. Она так испугалась, что не в силах была ответить, дома ли доктор Залевский. Как и Юлек с Марианом, она по дороге домой тряслась от страха, но, очутившись дома, почему-то исполнилась уверенности, что встреча с милицией больше Зенеку не грозит. Разве когда-нибудь позже, когда отец уже будет подготовлен и сумеет за него заступиться. И вот теперь она, вся похолодев, стояла перед сержантом, судорожно сжимая дверную ручку.