Чужой
Шрифт:
– А жена после развода, наверное, замуж вышла.
– А как же, для этого и разводилась. Нет, тут она поступила благородно, сама сказала, что любит другого. А я что - я противиться не стал.
Нашу беседу прервал дежурный:
– Начальник сказал, что замминистра ждет результатов. В Москву докладывать надо.
– Знаю, но мы еще не закончили. Оставьте нас.
Дежурный вышел с недовольным видом. Тут же зазвонил телефон. Начальник РОВД твердым голосом заявил, чтобы я закончил допрос через десять минут.
– Чего ты там с ним рассусоливаешь?
–
– Чтобы немедленно был результат!
И положил трубку.
– Что, торопят?
– участливо спросил человек, от которого я должен был добиться признания вины.
– Да вы не волнуйтесь, я, может быть, вам и помогу.
– Это не важно, что торопят. Вы лучше скажите, почему после второй отсидки вы не попытались устроить свою жизнь, жениться, наконец.
– Пытался, да только не выдержал я этого марафона. Знаете, как кадровики смотрят на человека с двумя судимостями? Ну, а жениться... Кто ж за меня пойдет? Разве что из жалости, да только жалеть у нас на словах умеют, а истинного сострадания не дождешься. Дураков нет. Да оно и правильно, зачем свою жизнь губить ради чужой, неизвестно еще, что из этого получится.
– Мне трудно судить, дела вашего я не читал, но из ваших слов следует, что кражу вы все-таки совершили. И должны были отвечать по закону.
– По вашим законам я, конечно, совершил кражу.
– Почему по моим? Они такие же мои, как и ваши. Законы у нас одни советские.
– Вот именно, советские. Только для кого и кем они написаны?
– Вы зря иронизируете. Потерпевшему все равно, кто и как совершил кражу. Государство обязано возместить ему причиненный ущерб.
– Да разве ему легче стало от того, что я сел в тюрьму? На первый раз могли и по-другому наказать.
– Возможно. Но закон есть закон. И потом - где ваше-то чувство ответственности? Почему я, например, никогда не мог бы оказаться на вашем месте? Как вы думаете?
– Интересный вы экземпляр... ладно, вы ведь от меня другого ждете. И эти с вашей шеи не слезут. Пишите, расскажу вам все как было. Значит, так. Зашел я на главпочтамт, чтобы согреться, на улице-то холодно. Я там уже не первый раз греюсь. Зайду в самую последнюю кабину для переговоров, свернусь калачиком и лягу на пол. Ноги, правда, отекают - вытянуть нельзя, места мало. Ну а так ничего, тепло, дверь-то стеклянная только наполовину, и когда на полу лежишь, никто тебя не видит. Да и не заходит туда никто в это время. В тепле разморило меня, и так курить захотелось! Окурочек у меня был, думаю, курну пару раз. Вот и закурил, а потом окурок в угол бросил. Задремал, а он, видимо, не потух, зараза. В общем, проснулся, вокруг огонь, дым. А обшивка в кабинах синтетическая, ее хрен потушишь, да еще и ядовитая, я чуть не задохнулся. Из кабины выскочил... Ну, а остальное вы знаете.
Интуитивно я примерно так и представлял происшедшее. Однако меня почему-то не радовали ни моя интуиция, ни его признание.
– Вы рассказали мне правду?
– Да.
– Значит, в результате ваших неосторожных действий произошел пожар...
– А что мне думать? Я, может, впервые рассказал все как было.
– Учтите, без пожарно-технической экспертизы нам все равно не обойтись. Мы допросим работников главпочтамта, проведем другие следственные действия. Ваше признание - еще не доказательство вины.
– Делайте что хотите, но все было именно так.
– Может быть, я смогу чем-нибудь вам помочь? Встретиться с вашей бывшей женой, узнать о сыне...
– Спасибо, ничего не нужно, тем более, сейчас. Хотите, я дам вам один совет?
– Какой же?
– Уходите с этой работы.
– Не понял.
– Я говорю: уходить вам нужно с этой работы.
– Это почему?
– Потому что мне кажется, что вы порядочный человек.
– Разве это плохо?
– Для работника милиции - да. Вот вы меня сейчас допрашиваете... если это можно назвать допросом. Думаете, я не знаю, как у вас допрашивают? А где сейчас ваши начальники? Сидят в кабинете и пьют чай?
– По крайней мере, не мешают, а это уже неплохо.
– А вы посмотрите в окно. Видите, сколько "волжанок" стоит у подъезда. Водилы спят, а хозяева, считается, работают. А вы на чем ездите? На разбитом "уазике"? Да еще бензина, наверное, не всегда хватает.
– Сегодня днем я ездил на кражу трамваем. Но откуда у вас такая осведомленность?
– Я же вам говорил, что не сразу таким стал. В Ленинграде, когда я в институте учился, друг у меня был, в уголовном розыске работал, а я часто помогал ему. Он тоже честным был. Еще тогда я понял, что в милиции кто-то работает, а кто-то чай пьет. Многое я узнал... Хотите, скажу, в чем ваша беда?
– Допустим, хочу.
– В том, что вы жалеете людей, а это при вашем положении недопустимо.
– О чем вы говорите? Я просто хочу разобраться...
– В том-то и дело, что непросто. Но придет время - и вам будут безразличны судьбы людей.
– Вот если это произойдет - я уйду из милиции.
– Попомните мои слова: рано или поздно вас предадут все окружающие, и вы окажетесь на моем месте.
– Этого никогда не будет.
– Нет, не в буквальном смысле, конечно. Я вам зла не желаю. Вы поймите: все, кто сегодня улыбается вам, завтра по первому сигналу всадят вам нож в спину. Они сделают это, как только почувствуют вашу слабость. Да вы и сейчас понимаете это, только не верите своим догадкам. Продолжаете верить в справедливость? Уверяю вас, ваши иллюзии скоро пройдут.
Когда задержанного повели в камеру, на пороге он обернулся и сказал:
– Прощайте, лейтенант.
Хотел добавить что-то еще, но махнул рукой и вышел из кабинета.
Несколько дней поджигатель и его слова не выходили у меня из головы. Как, действительно, судьба скрутила человека, какую злую шутку она с ним сыграла! А я, как слепое орудие этой судьбы, добился у человека признания. А ведь он не верит, что когда-нибудь выйдет из тюрьмы. И надо ж ему было взять ту злополучную шапку, и черт его дернул не затушить окурок...